Илан Норен - Список врагов: Бог

Позади себя он слышал затихающие крики торговца, схватившего пьяницу за грудки:

– Позовите стражу! Если хоть одна коробка повредится – да не пощадит тебя Неилина, собачий ты сын!

Сам гвоздь программы при этом безмятежно наблюдал за набухающими венами на лице торговца. Похоже, его мысли занимала только радость от полученных десяти шеров.

Через пару минут Моут, выходя с рынка, снова почувствовал нарастающую тревогу. Не только потому, что сегодня вечером ему предстояла самая опасная афера в его жизни, а ещё и потому, что он вдруг осознал, что воровство по-настоящему стало его стилем жизни. Ещё каких-то два месяца назад он назвал бы вопиющей мерзостью то, что сегодня он называет своей жизнью. Он пытался вспоминать истории про героев, которые воровали во имя великой цели, чтобы как-то себя утешить. Но в голову лезли только воспоминания о матери, которая рассказывала про хорошие и плохие поступки, о Ксиа, которая называла преступников «невежественными идиотами» и о миссис Ханди, рассказывающей про неприемлемость воровства и 5-й Закон Великой Неилины.

Последнее воспоминание натолкнуло его на мысль:

«До наступления темноты ещё несколько часов. У меня есть время для связи с Неилиной».

Моут продолжал искать способы связи с Ней. Следующим пунктом в его списке была «искренняя молитва в церкви». Всё это время Моут подходил к Неилине как к научному проекту. Выдвигал предположения и ставил эксперименты. А что, если над Богом немыслимо ставить эксперименты? Что, если молитва к Ней должна содержать не заученные слова или научные вопросы, а то, что на самом деле лежит на душе? То, что можно открыть только по-настоящему доверившись…

Моут отправился в ближайшую церковь. Храмы Неилины, как правило, представляли из себя высокие здания с несколькими башнями и треугольной крышей. У входа обязательно находился символ Неилины – зелёный лист, на котором лежат две, светящиеся синим, капли. Он символизирует природу, питаемую Неилиной. Этот знак мог располагаться над дверьми храма в виде картины или скульптуры. В некоторых храмах в скульптуры листа добавляли вставки из синего стекла, зажигая под ними свечу. Так создавался эффект настоящего Божественного свечения. Окна в этих зданиях, как правило, были задвинуты железными ставнями и выполняли только функции выхода на случай пожара. Так что в церкви всегда было темно. Во многих храмах весь день дежурили работники с маленькими фонарями, помогающие прихожанам безопасно передвигаться. Внутри, напротив главного входа, в церквях располагался алтарь. Он, как правило, состоял из священных атрибутов церкви – статуи символа Неилины, книги, благословлённые помазанниками и другие предметы, которые были замешаны в каких-нибудь чудесных событиях, подтверждающих Божественность Неилины. Алтарь освещался несколькими фонарями так, чтобы быть видным заходящим людям, но при этом оставляя основную часть церкви в темноте. В основной же части церкви, в разных местах в полу находились специальные выемки. Пол мог быть как деревянным, так и плиточным, но выемки должны находиться в храме обязательно. Эти отверстия не просто делаются в полу, а проектируются ещё на ранних этапах строительства, а ведут они из помещения храма прямо к земле, ограждённой стеклом. Так что из-за темноты внутри храма эти ямки позволяют увидеть свечение Неилины. В зависимости от стиля и размера храма, выемки могут быть разной формы и размеров. В некоторых церквях рядом с алтарём сидит человек, играющий умиротворяющую музыку на флейте или арфе.

Заходящий сюда сразу чувствовал расслабление глаз из-за темноты, видел красивый, ненавязчиво освещённый алтарь, разнообразные выемки необычных форм в полу, красиво светящиеся мягким синим светом; слышал расслабляющую, погружающую в полудрёму музыку. После чего человек подходил к одной из этих выемок, садился на одну из специальных подушек, разложенных по периметру, и раскрывал свою душу перед Богиней всего живого.

Именно так сделал и Моут. Сев перед Неилиной, он ощутил покой, которого уже давно не испытывал. Чувство полной безмятежности и безопасности. Это чувство испытывали все, заходящие в храм. Даже не верящие в божественность Неилины. Этим часто пользовались проповедники, говоря людям, что в храме на них сходит священная благодать. Но Моут подумал, что это чувство – всего лишь следствие расслабляющей обстановки. Тот же трюк проделывают в борделях и игорных домах, чтобы люди проводили там больше времени. Поймав себя на этой мысли, Моут тут же отбросил её вон. «Сейчас не время для критики. Я пришёл открыть душу». Склонив голову над синим свечением, Моут стал произносить про себя искреннюю молитву:

«Пресвятая, я, возможно, не лучший Твой слуга и во многом не соответствую Твоим идеалам.

Я не считаю себя плохим человеком, ведь каждый свой выбор я делал, стремясь к лучшему. Я делаю ошибки, но мной всегда движут добрые намерения, хотя бы к самому себе. Но я понимаю, что могу ошибиться, могу причинить зло другим или пойти против Твоей воли. Прости меня за это и дай мне достаточно ума, чтобы уметь делать лучший выбор.

Я не прошу благословения у проповедников на каждый шаг своей жизни. Я считаю, что мои поступки – это только моя ответственность и строить планы на свою жизнь мне нужно самостоятельно. И если мой план угоден Тебе, то помоги мне в нём, а если нет – то подскажи, как я могу поступить лучше.

Я не имею слепой веры к тому, что написано в какой-либо книге с Твоим именем на обложке. Но я хочу узнать Твою суть и Твою волю. Прошу помочь мне в этом и открыть мне её, если тебе это угодно.

Я не хочу посвящать тебе всю свою жизнь и считаю нормальным наличие других желаний и стремлений. Я засыпаю каждую ночь с мыслями не о Тебе, мои мечты и страхи никак не связаны с наличием или отсутствием Тебя. И если тебе угодно, помоги мне в моих проблемах и желаниях. А если нет – то облегчи мою боль, или объясни, почему я должен продолжать это переносить.

Я очень надеюсь на ответ от Тебя».

После молитвы он положил правую ладонь на левое предплечье, с обратной стороны, и одним движением погладил свою руку от вен к ладони. Моут сказал всё, что хотел. Но он не спешил покидать церковь. До его операции по похищению часов ещё есть время, а здесь так легко и спокойно. Прибавить к этому чувству откровенную молитву – и Моут уже почти ощущает божественное прикосновение, продолжая заворожённо смотреть на Неилину в ожидании чуда.

И кое-что действительно произошло. На соседнюю с Моутом подушку, которая до этого пустовала, сел мужчина. Моут сначала мельком взглянул на него, после чего с удивлением повернул голову, чтобы разглядеть подробнее. Светловолосый, с короткой стрижкой мужчина, лет 35-ти, с лёгкой щетиной. Это был именно тот человек, который преследовал Моута на узкой улочке по дороге от Хизира к Венону. Моут резко отвернулся, чтобы скрыть лицо. Затем, развернув в ту же сторону всё тело, встал и медленно пошёл к выходу.