Катя Иорбан - Нечистый калейдоскоп, или Велесовы шутки

Когда он вспоминает с чего всё началось, то всегда представляет мгновение, когда солнце ударило ему в глаза и заставило притормозить у обочины. Слишком яркое для осени, ненормально блестящее… И всё вокруг не было естественным, но кто бы стал обращать внимание на слишком яркие краски? Теперь он думает, что зря не обратил.

Как всё же удивителен человеческий разум! Теперь, когда возникло время для того, чтобы подумать, порассуждать, он ясно осознал, что помнит каждую деталь, начиная с того самого зловещего мига. Да, сейчас миг кажется ему зловещим, несмотря на то, что стояло солнечное утро, шуршали листья под колёсами, а золотые клёны вокруг, казалось, делали ещё нестерпимее свет небесного светила.

Иван заглушил мотор и потёр глаза, которые казались ему обожжёнными. Получить солнечный зайчик в роговицу – дело нехитрое, но чтобы ослепнуть оттого? Только Иван и мог вляпаться в подобный отстой за три дня до феста. Давно пора было закрываться, однако удивительно хорошая погода, вставшая месяц тому, дала возможность продлить мотосезон до сего времени.

Иван проморгался и задумчиво похлопал ладонью по своему «коню». Зрение застилала слеза и двигаться дальше в таком состоянии – верное самоубийство. Не то, чтобы парень не был знаком с риском, но одно дело угробить себя во время гонки в честной борьбе, и совсем другое – грохнуться на ровном месте по собственной придури. Позор для любого байкера не справиться с управлением своей детки без явных отягчающих, решил тогда Иван и устроил привал. Он наслаждался одиночеством. Его большая семья утомила парня сверх меры, и фестиваль оказался очень кстати для того, чтобы отдохнуть от назойливой родни. Перед отъездом он сильно поссорился с сестрой, но не жалел об этом: настырная девица довела. Иван знал, что оба они отходчивые – пройдёт время и помирятся.

Зрение полностью вернулось лишь на следующее утро, и всю ночь путнику пришлось провести в кленовой роще. Место казалось удивительно умиротворяющим, и, посидев у костра до темноты, Иван уснул, убаюканный потрескиванием огня и журчанием недалёкого ручья.

«Не ходи», – шептали клёны.

«Поверни», – пел ручей.

«Останься здесь», – шелестели листья.

Что ж, его все таки остерегали, если уж быть с собой откровенным. Но тогда он предупреждениям не внял. Проснулся Иван отдохнувшим, но ощущал себя тревожно – сны как с перепою, впору идти от белочки лечиться. И давно ли ты, братец Ваня, с деревяшками за жизнь беседуешь?

А до фестиваля осталось два дня. Гони, не гони – а по трассе не успеешь. Парень открыл навигатор и начал перестраивать маршрут. Тем временем усилился ветер, поднимая с земли янтарный кленовый покров.

– Такс, – бурчал под нос байкер, сдувая с лица тёмно-русые волосы. – Если вот тут срезать и вот ещё тут… Зашибись! Успеваю!

Он довольно хлопнул в ладоши и завёл мотор.

«Не ходи», – зазвенело в воздухе, и, словно в последнем порыве, швырнуло под колёса горсть опавшей листвы.

Ругнулся Ваня, помотав головой, и дал газу. Через мгновение железный конь с седоком исчез за поворотом, а роща осталась стоять, будто и не было здесь только что залётного путника. Впрочем, думает теперь Иван, может и не было, как и сейчас нигде его нет.

***

Он ехал уже часа два, но лес всё не заканчивался, а дорога, которую обозначил навигатор становилась всё более похожей на широкую звериную тропу. Небо потяжелело и опустилось, но дождь так и не пролился живительной влагой на сухую мёртвую землю. Всё вокруг было белесым и влажным, намокли даже волосы, а пальцы в прорезях перчаток скользили по рулю. Туман стелился под колеса, заставляя байк пробуксовывать во влажной грязи, а видимость становилась всё хуже. Мотоциклист максимально снизил скорость, ботанил по полной, но все равно с трудом проезжал, цепляясь подвеской за корни – гигантские отростки, что пересекали дорогу и оплетали толстые стволы вдоль обочины. Сейчас Иван силится вспомнить, когда это случилось: всё будто плыло перед глазами, как воздух в жаркий зной, и путник притормозил. Вероятно, по-прежнему дурят глаза, думал он тогда – и ошибался. Ему пришлось пройти пешком ещё метров десять прежде, чем округа перестала качаться и стелиться миражами. И, будто внезапно включили динамик: вернулись звуки. До того Иван не замечал бархатной тишины, которая бывает, лишь когда вставишь беруши, но теперь шум ударил по перепонкам и разница стала видна.

Иван посмотрел на навигатор – и увидел чёрный экран. Достал мобильник, но тот не включился. В конце концов, он и компас с собой прихватил – но не помог и компас. Стрелка его крутилась вокруг своей оси, не желая указывать север.

Вместе с каплями, стекающими с влажных веток, пением птиц и чавканьем грязи под ногами, уши уловили иное: короткие подвывания раздавались то там, то тут, окружая и приближаясь.

– Не, не, – пробормотал парень и покачал головой, – так не бывает. Не бывает…бл*ть!

Послав все опасения по известному адресу, Иван оседлал байк и дал газу. Он буерачил на полных скоростях, не глядя куда едет и мотаясь по ухабам. А вдоль обочины мелькали сероватые тени и раздавался скулёж. Сейчас бы хоть какую то едаловку, чтобы парконуться, но вокруг один лишь лес.

Он не заметил как стемнело, зато с отчаянием глядел на топливный датчик, стрелка которого ползла все ближе к абзацу. Полному абзацу – решил Иван, поглядев по сторонам. За ним шли и не отставали. Ему снится кошмар, решил тогда парень. Теперь же он знает, что по-настоящему страшный сон – это отнюдь не тёмный лес полный волков. Сейчас ничего такого ему не видится ночами. А снится Ивану туман – бесконечный и белесый, и капли влаги, оседающие на грубой коже куртки. Эти капли заставляют его просыпаться с криком, который никто никогда не услышит. Но тогда Иван этого не знал, он не обратил никакого внимания на пелену, собравшуюся в оврагах, выползающую из неё словно змей из логова своего. Зато очень боялся путник зверья лесного, и ещё – что закончится топливо. А оттого был Иван бесконечно счастлив учуять дым и услышать стук молотка неподалёку. Парень ободрился. Он думал – люди. Он был Иван-дурак, хотя всё ещё считал себя царевичем.

***

Когда он вошёл в деревню, ведя за собой байк, уже светало. Топливо не успело кончиться, но забарахлил мотор и очень вовремя – перед самым частоколом. Ему бы следовало бросить мотоцикл, но кто ж оставит своего коня? К тому же погоня внезапно отстала, боясь ли огня людских печей, или же по своим каким-то неявным причинам.

Ворота оказались открыты, а за воротами его встречали. Никто не спал в такую рань, и множество хмурых мужчин и женщин окружили путника. Все они кутались в какие-то обноски, молчали и раздували ноздри – будто принюхивались. Может быть Иван бы испугался, если бы не устал так сильно. Может быть…