Игорь Ривер - Ученица Лесника. Сердце каменной птицы

– Страшно смотреть было, девка. Ой, страшно! Шрам на шраме и шрамом зачеркнут. А глаза… Помнишь, баба сюда приезжала? Ну, тоже париться любила и долго у хозяина жила. Помнишь?

– Княжна?

– Во-во! Княжна. Все здесь ее боялись, но не так, чтобы вовсе не хотелось с ней взглядом встречаться. За нею тоже смерть хвостом вилась, но она хоть смеяться умела, а этот… Боязно, девка! Вроде и не такой, как те, что полсотни лет назад сюда с огнем приходили, а вроде и такой же. Не разобрать. Чего они там с хозяином удумали?

– Ничего. Сидят. Не бойся его. Ухо и тот шрам, что у него поперек живота, я зашивала, а улыбаться он не научился пока. Веник у тебя найдется?

Внизу зашуршало.

– Все приготовил.

– Тогда начинай.

“Конечно Зигфрид не такой, как Княжна” – подумала она. – “Княжна пятьсот лет здесь, а Зигфрид если и бывал, то либо гостем, либо с армией, а чтобы хозяином быть – это дело другое. Совсем другое.”

Веник опустился ей на спину и горячие березовые листья погнали усталость прочь.

* * *

Повеселевший банник обещал выстирать ее вещи и Ирина обмоталась полотенцем. Оно было узким, так что хватило его только на бедра. Подумав, она мысленно махнула рукой на это рукой. В конце концов и для учителя, и для Зигфрида наличие, или отсутствие одежды особого значения не имело. Ведьмак, или ведьма (если они конечно понимают толк в своем деле) видят сквозь нее, воспринимая человека “как есть”. Душу под шубой не спрячешь.

Не так давно в городе ей в руки попался глянцевый журнал с красочными фотографиями голых и полуодетых женщин. Фотографируются, не стесняются и вроде даже красиво выходит. Конечно ей с ее нескладной фигурой в таком журнале делать нечего, но если у них там можно голыми бегать, то почему ей нельзя? Та же Княжна вообще могла целый день не одеваться. Накинула на себя морок и ходит, где хочет, а Ирина как-никак у себя дома.

В итоге она скинула полотенце, сплела иллюзию красного платья в горошек и вышла во двор.

Серко валялся на траве, посреди двора, с большой костью. Кот забрался на крышу сарая и тоже обрабатывал кусок мяса. А между учителем и Зигфридом стояла на положенной между двух поленьев доске бутылка “шнапса” и издававшая дивный аромат тарелка с копченой лосятиной.

– Моюсь и слышу: где-то пьют без меня, – сказала она, подходя к ним.

Зигфрид молча плеснул в маленькую, с наперсток, рюмочку, бесцветную жидкость и протянул ее ей.

– Попробуй. Фруктовый самогон. С лесниковой водкой на грибах ничего не сравнится, но и я кое что умею.

Ирина презрительно поглядела на миниатюрную емкость, потом удивленно на учителя. Тот кивнул и она опрокинула рюмку в рот.

– Хммм… Даже вкуса нет.

Она отдала рюмку Зигфриду, потянулась за мясом и… пришла в себя на земле, в довольно дурацкой позе, сидя на заднице и опираясь на руки. В голове шумело, а тело было просто фантастически легким.

– Да я ж пья… ик! ой! …пяная! – удивилась она вслух.

– Точно, – согласился немец. – Пьяная, как у вас говорят, в сопли. Даже вырубило ненадолго с непривычки.

– Но как? Та-а-ам же бло совсем чучуть…

– Будет случай – угощу тебя своим абсентом.

Язык слушался плохо, но эта фантастическая легкость… Теперь она понимала Княжну. Полет – это счастье! Ирина вскочила на ноги, провела рукой по воздуху, резко взмахнула волосами и посреди двора завертелся небольшой смерчик. Как раз такой, какой нужно. Она прыгнула вперед, воздух принял ее, поднял, медленно повернул туда, куда ей хотелось и секунду спустя сторожка осталась позади и далеко внизу, а в лицо бил теплый летний ветер, пахнущий лесом.

– Взрослеет ведьма… – сказал слегка покрасневший от выпитого Лесь.

– Не разбилась бы!

– Пьяных и дураков сам Бог бережет, а тут мы имеем и то, и другое в одном лице. Да и не в первый раз она летает. Ты говорил, что размером с реку смерч был? Я думал, преувеличивали…

– Да! Так вот, когда она… На чем я остановился?

Иллюзия одежды пропала, когда она влетела в воду, подняв фонтан брызг и изрядно удивив местного водяного. Тот не привык к тому, чтобы в его озерцо люди падали вот так, с неба, да еще хохоча во всю глотку и на всякий случай забрался под корягу. Ирина заметила его и подумала, что хорошо, что она не взяла в полет свой кинжал. Нечисть боялась этого оружия до судорог и заметив его, водяной вообще мог уйти из этих мест. Без хозяина озерцо заболотится, придется звать туда другого, а договориться с такими очень не просто. Это не домашние существа, которые давно привыкли общаться с людьми. Такая нечисть независима и людей не особенно жалует.

Выплыв на берег, она растянулась на нагревшейся за день узкой полоске прибрежного песка. Водяной наконец отошел от испуга и выбрался из своего убежища. Он заплыл в заросли осоки, выглянул наружу и, убедившись, что никто на него не покушается, а просто местная ведьма решила поразвлечься, уплыл вверх по ручью в соседнюю заводь.

Надо было отдать должное немцу: самогон он гнать умел. В рюмочке было всего граммов десять, не более, но какой эффект! Нельзя было пить на голодный желудок. И учитель тоже хорош! Ведь специально разрешил выпить, хотя наверняка знал, какое действие это на нее окажет. Ну и ладно! Она перевернулась на живот и вдруг поняла, что за ней наблюдают. Кто-то смотрел на нее… Ну да, вон там, за кустами.

– Ах, вот это кто! – она строго посмотрела в ту сторону. – Тебе что, не объясняли, что подглядывать нехорошо?

В кустах зашуршало. Чей то голос сказал:

– Прости, тетя Ирина. Я больше не буду.

– Простить тебя? – она добавила в голос суровости. – Это надо еще очень хорошо подумать…

За кустами начали бояться всерьез. Ирина видела, как любопытство сменяется красными ниточками страха. Вот такой аурой, когда человек чего то боится, управлять легче всего. Делай, что хочешь, хоть в лягушку превращай. Конечно человек останется при этом человеком, но квакать начнет и мухи ему придутся по вкусу.

Лежа на животе, она подперла голову кулаком и спросила:

– Что бы с тобой сделать? Водяному скормить, или хвост тебе вырастить? Ладно, не трясись так. Выйди-ка сюда.

Семка, сын колхозного плотника, выбрался из кустов и с опаской подошел поближе. Об Ирине он конечно кое-что знал. Про нее вся деревня шепталась, а у мамы этого пацана именно она принимала роды. Когда это было? Ну да, лет за пять до того, как Меченого выпнули с его недолгого президентства. Это получается: тринадцать лет назад. Мальчик с тех пор успел подрасти, а мир измениться.

– Да не дрожи ты так! – сказала она. – Не стану я с тобой ничего делать. Так подумать: зачем тебе хвост? Рога гораздо лучше. Как родители? Здоровы?

– Здоровы, тетя Ирина.

– А дома в хозяйстве как? Все в порядке?