Андрей Золотов - Подарок сиддха

Землю уже накрыла темнота: получается, что пение продолжалось не менее трех часов. Ум отказывался в это верить – я никогда не пел столь долго.

Мы сели на скамейку под манговым деревом, Рачана прикоснулась ко мне рукой и сказала: «Индра, возвращайтесь в настоящее».

– Рачана, это было так…! Это….как ядерный взрыв! Столько энергии? Представляю, если бы я так спел на каком-нибудь конкурсе – это произвело бы настоящую сенсацию.

– Да, вы бы мгновенно стали звездой первой величины, – с улыбкой произнесла она.

– Знаете, такой мощной перезагрузки я даже представить себе не мог. Произошло что-то невообразимое!

– Я рада видеть вас таким вдохновленным. Сейчас покушаем прасада, и затем отправляйтесь отдыхать.

– Спать что-то совсем не хочется, а вот аппетит у меня просто зверский.

– Еще бы. Вы сегодня весь день не ели, да и потом, столько сильных эмоций. Пойдемте.

Мы вернулись в храм, где уже приступили к раздаче прасада. Люди традиционно расположились в несколько рядов, и, как и в других индийских храмах, женщины сидели отдельно, мужчины отдельно.

– Покушаем, потом продолжим разговор, – сказала Рачана и отправилась к женщинам.

Я примостился среди мужчин и стал ждать, когда на лежащее передо мной на полу большое блюдо из пальмовых листьев, начнут выкладывать всевозможные вкусности.

Все произошедшее до сих пор казалось мне совершенно нереальным и мозг завис в каком-то нетипичном состоянии. Нечто подобное, я испытал, когда впервые прыгнул с парашютом. Все мое существо протестовало тогда против прыжка, логика и здравый смысл кричали: «Идиот, зачем ты это делаешь!?» Когда я, все же, выпрыгнул из самолета, сознание, не в силах понять произошедшего и что-то изменить, просто отключилось, и я как-бы завис в какой-то другой реальности. Но мне было очень хорошо. Парашют раскрылся, я умудрился расчековать запаску, а потом как будто застыл в небе на одном месте и ошалело, радостно смотрел по сторонам, пока расстояние до земли не стало совсем маленьким. Тогда ко мне вернулась привычная логика, инстинкты, и возникла мысль о том, как бы мне правильно приземлиться, чтобы не подвернуть ногу. Недели две после этого, я находился под очень сильным впечатлением.

После сегодняшнего дня, вне всякого сомнения, я буду переживать произошедшее еще дольше, намного дольше. Тут удалось увидеть и испытать такие чудеса, в которые невозможно поверить.

Прасад был очень вкусным; я поглощал его так, как будто только что прибыл из блокадного Ленинграда. Эмоции, как негативные, так и положительные, всегда возбуждали во мне апетит. Я изредка поглядывал по сторонам и ел, ел, ел. Разносчики пищи пошли по второму кругу, чтобы положить желающим добавки. Даже мысли об отказе у меня не возникло.

Когда через полчаса я вышел на улицу, где меня уже ждала Рачана, дышать было тяжеловато.

– Пойдемте, прогуляемся, – предложила она.

Мы медленно зашагали по мраморной дорожке к прудам с лотосами.

– Завтра вам надо полностью прийти в себя, а послезавтра вы сможете вернуться в Ришикеш.

– Хорошо, спасибо.

– Это вам спасибо, что согласились.

– Я рад, что все получилось.

– Теперь давайте поговорим о вознаграждении, – сказала Рачана.

– Что вы! Не надо никакого вознаграждения! Я тут получил столько впечатлений, что сам бы вас чем-нибудь вознаградил.

– И все-таки, Индра. Я пообещала вознаградить вас, и не могу нарушить свое слово ни при каких обстоятельствах. Поэтому вы не должны отказываться. Скажите, чего вы желаете?

– Рачана, мне неудобно о чем-то просить. Предложите сами что-то и я приму это с благодарностью.

– Хорошо. У меня есть одна идея, – сказала она, – хотите до самой смерти ничем больше не болеть?

– Это возможно?! Конечно хочу!

– Прекрасно. Тогда мы можем начать этот процесс завтра вечером. Но, опять весь день вам нужно воздерживаться от пищи.

– Ничего, воздержусь. А это займет много времени?

– Сутки.

– Значит отъезд откладывается.

– Значит так.

– Ну и ладно, мне здесь очень нравится.

Рачана улыбнулась в ответ и ее удивительное лицо, озаренное мягким светом Луны, снова заставило меня усомниться в реальности всего происходящего.

Вечером следующего дня, Рачана привела меня к небольшому мандиру, где могли уместиться от силы несколько человек. Он выглядел, как домик из сказки.

Когда мы вошли внутрь, я, к своему удивлению увидел, что помещение совершенно пустое: не было ни привычного алтаря, ни божеств, и даже каменные стены были голыми.

Рачана прикоснулась рукой к одному из камней, и тут же перед нашими ногами открылся вход в подземелье.

Взяв мою руку, Рачана повлекла меня вниз по лестнице. Как ни странно, здесь не чувствовалось ни холода, ни сырости. Лестница оказалась довольно длинной, и слабое освещение не позволяло разглядеть ее окончания.

Когда мы, наконец, достигли дна подземелья, я увидел перед собой тоннель, вдали которого брезжил белый, почти дневной свет.

Я уже немного научился не задавать преждевременных вопросов и молча следовал рядом с Рачаной к источнику света.

Тоннель привел нас в достаточно большой зал, имевший форму пирамиды. Его стены, выложенные из полупрозрачных, похожих на соляные, плит, излучали тот самый белый свет, источник которого был мне совершенно непонятен. По ту сторону, или внутри минерала не было никаких лампочек, или светильников – казалось, что плиты светятся сами по себе.

Содержимое зала напоминало нечто среднее между научной лабораторией и обителью колдуньи: на многочисленных стеллажах покоились стеклянные емкости с разнообразным жидким содержимым, глиняные горшки, имевшие форму летающей тарелки, фарфоровые кувшины, и короба из древесной коры.

Здесь же были вполне современные колбы, змеевики для перегонки жидкостей, какие-то сложные устройства, выполненные из меди, дерева и кристаллов, о назначении которых можно было только догадываться.

Больше всего меня поразили огромные чаши, сделанные из прозрачного минерала изумрудного цвета.

– Вот здесь все и будет происходить, – сказала Рачана и хлопнула несколько раз в ладоши.

Через несколько секунд, в стене распахнулась дверь, и то, что я увидел, повергло меня в изумление: в помещение стали заходить почти обнаженные девушки – их наготу прикрывали лишь узкие набедренные повязки. Но больше всего меня поразила даже не эта откровенная нагота, не сочетающаяся со святой обителью, а то, что кожа девушек была совершенно прозрачной. Все они имели идеальные фигуры, но этот вид капилляров, пульсирующих кровеносных сосудов, связок и мышц вызывал странные ощущения и даже некоторый страх. Их было пятеро.

Я в полном оцепенении рассматривал их, не веря своим глазам.