Константин Кривчиков - Блуждающие в ночи

– Да-а, этак всю страну привидения заполнят.

– В Японии действительно много призраков, – словно не замечая иронии, ответил старик.

Его почти неподвижное, иссеченное морщинами, мертвенно бледное лицо напоминало гипсовую маску. Голос звучал глухо, без эмоций, как у механической куклы.

– А сейчас, простите, мне надо идти. Скоро стемнеет.

Они попрощались. Старик медленно двинулся к воротам. Длинные полы кимоно стелились по плитке, скрывая ступни, и казалось – мужчина не идет, а плывет над дорожкой.

– Странная мысль, Ольга, для профессора лингвистики и убежденного скептика, но иногда я готов поверить в существование потусторонних сил, – поглаживая резную голову дракона, венчающую балясину, с недоумением пробурчал Кирилл.

– Ничего странного, дорогой муженек, – супруга отреагировала с ехидцей и незамедлительно, будто продолжая старый спор. – Сколько раз тебе повторять? У скептиков нет убеждений, но рано или поздно каждый скептик задумывается о душе. Возможно, ты уже дозрел до этой стадии?

Она прослушала кусочек аудиозаписи, удовлетворенно кивнув, засунула диктофон в сумочку. Достала сигареты и вдруг хлопнула себя ладонью по лбу:

– Мой бог, мы не выяснили, как его зовут.

– Сие настолько важно? – погруженный в свои мысли, муж отозвался не сразу и с заметной неохотой.

Ольга укоризненно покачала головой:

– Кирилл, твоя изящная ирония не уместна. Мы же ученые, а не беллетристы какие-нибудь. Кстати, и сфотографировать его не мешало бы. Опять ты забыл.

– Твоя правда. Что-то я малость расклеился. История не для слабонервных, да и дедуля какой-то чудной… Не переживай. Сейчас спросим у служителей храма, старика здесь должны знать.

Муж выглянул из беседки. Вечерело. Темно-розовое, с медным отливом солнце присаживалось на верхушку близкой горы. На небольшой площади почти никого не было, кроме нескольких праздных туристов, и лишь в стороне, у клумбы, поливала рассаду из маленькой лейки худенькая старушка. Супруги приблизились к ней.

– Извините за беспокойство, – начала Ольга. – Мы только что разговаривали вот там, в беседке, с пожилым человеком. Высокий, седой, в белом кимоно, почти таком же, как у вас. Наверное, монах. Может быть, вы его знаете?

– Как его имя? – рассеянно поинтересовалась японка.

– В том-то и дело – мы не спросили.

– Тут бывает много монахов-паломников. – Старушка поставила лейку на дорожку и выпрямилась. – О чем у вас шла речь?

– Мы ученые, собираем фольклор – всякие предания, сказания. – Ольга приветливо улыбнулась, но японка не отреагировала, сосредоточенно слушая. – Монах рассказал очень интересную историю, настоящий кайдан 6 6 Кайдан – традиционный фольклорный жанр японской литературы. , о жестокой мести. Призрак покинутой любовницы убил жену и дочь одного мужчины.

– Как звали мужчину? – в голосе собеседницы появилось любопытство.

– Якусити Оура. Так вы нам поможете?

– Я, кажется, догадываюсь, о ком вы говорите. – Японка хитро посмотрела на иностранцев, и по ее узким лисьим губам скользнула злая усмешка. – Бедняга тронулся умом после гибели жены и дочери. Не советую вам его искать.

– Но почему?

– Потому что он еще никому не рассказывал свою историю дважды.

Резко оборвав разговор, старушка взяла лейку и засеменила по дорожке. Через несколько мгновений ее сгорбленная фигурка растворилась в наступивших сумерках…

Внезапно со стороны кладбища раздался волчий вой. Тоскливый и угрюмый, он разносил по воздуху неизбывную печаль и пронзительный холод вечного одиночества.

– А все-таки, моя дорогая, загадочные они люди, эти японцы, – задумчиво произнес Кирилл и поежился. – Для меня их острова слишком обитаемы. Пожалуй, в гостинице я выпью немного водки.

…Поздний прохожий – домой поспеши. Зря ты плутаешь порою ночною. Шорох услышал – замри, не дыши. Призрак стоит за твоею спиною.

Невероятный случай, послуживший поводом для создания настоящего рассказа, произошел недавно в одном из российских городов. Газетная заметка, в которой сообщалось об инциденте, оказалась очень короткой. Поэтому автору при реконструкции событий пришлось в значительной степени полагаться на собственное воображение. Как считали древние римляне, судьба есть цепь причин. Вот простая история о двух судьбах, скованных одной цепью иронией небес и авторской фантазией.

За несколько часов до инцидента

По утрам он думал о Родине.

Патриотическая привычка просыпаться под звуки гимна по радио сохранилась с пионерского детства. Привил ее отец – партийно-советский работник среднего звена, как выражались в годы «развитого социализма». А еще на всю жизнь запомнил отцовскую фразу. Ее батя произнес, когда его сместили (за аморалку) с хлебной должности в облисполкоме 7 7 Облисполком – областной исполнительный комитет Советов народных депутатов. Во времена СССР – высший орган административно-хозяйственной власти на территории области. и кинули на коммунальный фронт. Находясь в изрядном подпитии после известия о понижении по службе, новоиспеченный директор мусоросборочного полигона изрек на кухне заплетающимся языком:

«Хоз-зяйственник – от слова „хоз-зяин“! Они думают, оп-по-портунисты, – погрозил пальцем в потолок, – что меня кресла лишили. Да без таких, как мы, любая власть окоч-окчурится. А я всегда при месте буду, потому что – настоящий хоз-зяин. Всего! А они так: временные уп-правлщие. То у них культ, то валю… волю… тризм, то дисплина – мать порядка, ядрена хрень! Плесни еще, отцу, сынок! Морская гвардия не тонет…»

Батя имел некоторое отношение к морскому флоту. После института шесть лет оттарабанил на судостроительном. Там и начал карьеру: комитет комсомола, партком… 8 8 Комитет комсомола, партком – во времена СССР на каждом предприятии существовали первичные организации ВЛКСМ и КПСС, руководили которыми соответствующие комитеты. И тельняшку с той поры любил носить – вместо пижамы, да на даче. Все-таки пару раз – на ходовых испытаниях кораблей – Балтийского моря хлебнул. Даже в небольшой шторм залипал, по его рассказам. Ох, и наблевался тогда!

«Тебе самому хватит – завтра на занятия. Молодой ишшо со мной равняться. Лучше капустки добавь из холодильника… Эх!.. Хо!.. Мотай на ус, студень, учись, покедова родитель жив. Будешь при хоз-зяйстве, хоть при самом маленьком, – показал большим и указательным пальцами, – нихда не пропадешь. И личное хоз-зяйство береги, ха-ха».

Так сынок, потихоньку матерея, постигал житейские премудрости отца. Правда, попасть в ту партийно-советскую номенклатуру, подобно бате, не вышло. Точнее, не успел – эпоха монополии «рулевого» с аббревиатурой КПСС накрылась демократическим медным тазиком. Но зато получил комсомольскую бизнес-практику: от липовых нарядов в стройотрядах до махинаций в первых торгово-закупочных кооперативах. Наступила пора митингов – засветился и там, пролез в депутаты, как представитель малого бизнеса. Когда в начале девяностых грянул передел собственности, сопровождавшийся тотальным отстрелом бизнесменов, ушел с «линии огня» на тыловое хозяйство – в жилищно-коммунальный сектор. Где засел и окопался на два десятка лет.