Джером Моррис - Чужая истина. Книга первая

Солнце постепенно розовело и склонялось всё ниже. Яркие осенние цвета смешанного леса немного поблекли, в то же время, подсвеченные с запада, стали казаться ещё глубже и многообразнее. Тёмные пятна елей, встречающихся там и тут, напоминали затенённые провалы в пёстрой стене лиственных деревьев. Эйден пару мгновений поводил пальцем над горсткой наколотых орехов, собранных ещё по утру, отправил в рот самый маленький из оставшихся, хотя отличить один от другого было практически невозможно. Хотелось ещё немного потянуть время, но делать этого было нельзя. С каждой минутой света становилось всё меньше, а сидя на толстом бревне без штанов он чувствовал себя особенно беззащитным и неуклюжим. Окровавленная повязка, пропитанная тем же отваром, что он принимал внутрь, легко отстала от раны. Образовавшаяся корочка могла бы радовать, если бы не красноватый отёк. Эйден прислонился вплотную, рассматривая рваные края раны и предвкушая неприятную процедуру. Для начала – надо было удалить старые швы, кое-где разорвавшие кожу, когда он бежал из лагеря. Прокалённая изогнутая игла подцепила первую нить, вытягивая ее из буро-коричневой массы, размягченной теплым отваром. Не хватало ножниц или ножа, не хватало чистой воды, не хватало перевязочного материала. Но четкое понимание важности момента было на месте. Эйден закончил промывать рану и принялся накладывать швы. Со стороны он выглядел спокойным, собранным, сосредоточенным. И не только выглядел. Размеренные точные движения успокаивали. Вспышки боли, словно позвякивания туго натянутой короткой струны, вспыхивали и затихали где-то на периферии сознания, оставляя после себя неприятное, но не способное помешать работе эхо. Прямая, рубленая рана теперь разрослась разветвленной сетью мелких разрывов, плотно перехваченных аккуратными стежками. Вид худого бледного бедра, перепачканного засыхающими потеками размазанной крови, со свежим шрамом длиной в полторы ладони, мог вызвать приступ тошноты у неподготовленного человека. Но Эйден смотрел на результат своих трудов с нескрываемой гордостью. За последние дни он неплохо набил руку на сослуживцах и хорошо понимал, что справился не хуже настоящего медика. Вздохнув, он укоротил свою куртку еще на пару дюймов, оторвав снизу длинную полосу ткани. Перевязывая ногу, невольно сравнил шрамы на бедре и левом предплечье. Удовлетворенно хмыкнул, уверенный, что теперь-то не пропадёт, и смахнул упавшую на лоб прохладную каплю.

Тёмный, враждебный лес шумел как морские волны, разбивающиеся о прибрежные скалы. Постоянный шелестящий гул бесконечного множества тяжёлых капель оглушал, дезориентируя и вводя в некое подобие транса. Узкая тропа, протянувшаяся на две дюжины шагов от небольшой ели до корявого, толстого пня, темнела на фоне серебристо-стальных отблесков промокшей насквозь ночи. Эйден дошел до конца короткой тропки, развернулся и похромал обратно. В который раз. Его зубы отбивали звонкую неровную дробь, а рука с посохом сильно дрожала. Костерок потух так давно, что воспоминания о его уютном тепле казались плодом воображения. Проходя мимо, юноша кинул на горстку углей тоскливый взгляд, словно видел остывший трупик маленького, дружелюбного существа. Шлем с остатками целебного отвара он попытался спрятать под широкими лапами ели, но ливень был такой, что кроме дождевой воды там уже ничего не осталось. Эйден дошёл до пня и развернулся. Двадцать три шага в одну сторону… Двадцать три в другую. Окоченевшая рука крепче сжала ореховую палку, по телу снова пробежала волна дрожи. Хотелось идти ещё быстрее, чтобы хоть немного согреться, но нельзя было тревожить и без того беспокоящую рану.

Серый встал на задние лапы, чуть вытянул шею, задумчиво нюхая воздух. Странное существо не сходило с узкой тропки, продолжая двигаться то в одну, то в другую сторону. Такое поведение было непонятно Серому. Неровная, напряженная походка могла означать, что существо больно, но чуткий влажный нос не улавливал искомого запаха. Передние лапы шевелились сами собой, нетерпеливо взъерошивая промокший мех на костистых предплечьях. Узкие, тёмные ладони были горячими, как всегда перед атакой. Лишённая шерсти вытянутая морда – выражала беспокойство. Инстинкт призывал тут же, не раздумывая, броситься на жертву, нагнать в два прыжка, подмять под себя, перегрызая хрупкие позвонки у основания черепа. Но опыт нашёптывал – тут что-то нечисто… Странное существо снова дошло до дерева, остановилось, вглядываясь под ноги, резко дёрнулось. Громко звякнул металл. Серый припал к земле скалясь, готовый нападать или отступать, чувствуя, как дыбится холка. В его сознании металл чётко ассоциировался с опасностью, с угрозой. Зачем существо прячет угрозу? Готовит засаду? Западню? Острое ухо дрогнуло, ловя звуки далёких шагов. Повернув безволосую морду в сторону источника звуков, Серый раздраженно запустил когти в мягкую почву, пропуская жирную грязь между сильными пальцами. Прислушавшись – различил шесть пар волчьих лап, рыщущих неподалеку голодным челноком. Взглянув в последний раз на странное существо, он кинулся в ночь широкими, мягкими скачками. Нагнать волков не составляло труда, порвать одного-двух – тоже. Нужно было напомнить стае – чья это территория. Прожорливых тварей становилось всё больше и ели они слишком часто.

Где-то высоко на дереве зачирикала первая утренняя пташка. Эйден улыбнулся. Улыбкой изможденной и неровной, но действительно искренней. Он хорошо понимал проснувшуюся птицу и радовался розоватым отблескам рассвета, пожалуй, даже больше неё. Сизая тьма уходящей ночи ещё держалась за длинные тени, но всё же неизбежно таяла под натиском нового дня. Оставалось еще немало времени до того, как солнце начнет по-настоящему согревать, но истинный холод уже отступал. Будто затихающая зубная боль, оставляя после себя долгожданное чувство облегчения. Отыскав измазанный грязью остроконечный шлем, который сам же пнул в кусты несколько часов назад, Эйден на мгновение замер. Вспомнив о его предыдущем хозяине, о черепе, с редкими прядями налипших волос, он устыдился своих ночных мыслей. Ведь после всех сделанных им ошибок – сегодняшнее положение можно было считать настоящей удачей.

– Собственно… что угодно можно считать удачей. Всё зависит от точки зрения.

Заговорил вслух Эйден исключительно для того, чтобы услышать собственный голос. А услышав – ещё немного приободрился. Пора было двигаться дальше. Русло ручья, набравшего силу после ночного ливня, уводило на запад, в сторону Уилфолка. Его путь лежал на юг, а значит – стоило запастись водой.

Со стороны он выглядел более чем странно. Выжав насколько возможно одежду, что, разумеется, не делало её сухой – обвязал толстый жилет из грубой шерсти вокруг посоха, а потасканную холщовую куртку закрепил ниже, связав узлом рукава. Шлем, наполненный водой, нести было очень неудобно и, промучившись с полчаса, Эйден просто выпил сколько смог, а свою драгоценную посуду напялил на импровизированное шерстяное оголовье посоха. Получившееся пугало взяло на себя большую часть промокших вещей и сам он, оставшись в льняной рубахе с закатанными рукавами, наконец перестал подрагивать. Энергичная, хоть и не слишком быстрая, ходьба здорово согревала. Пар светлыми завитками поднимался от горячего тела, забирая последнюю влагу тяжёлой ночи.