Дмитрий Горобурдо - Метаморфоза

– Вот!

Вскоре к нему подошла Ольга Дмитриевна и начала расспрашивать его:

– Так, успокойся! Что случилось?

– Гена еще с утра не появлялся в округе и…

– Это его галстук? Расскажи подробно, где ты его нашел?

– В лесу. Он висел на кустах возле тропинки в старый лагерь.

~Старый лагерь?~

Перед глазами пронеслись воспоминания из прошлой смены. А именно, как я во время шторма пошел искать в лес Соню, и нашел ее возле какого-то заброшенного здания, которое было похоже на старый корпус лагеря. Выглядело оно непримечательно, поэтому я, наверное, не обратил на него внимание. Тем временем по рядам среди пионеров пошел какой-то шепот:

– Старый лагерь… Проклятый лагерь…

Ольга Дмитриевна выглядела напуганной.

– Ты уверен, Ярослав?

– Ошибки быть не может!

Мне пришлось вмешаться в их разговор:

– А что такого в этом старом лагере?

Ольга ответила:

– Да ничего особенного там нет…

Тут же вмешался Ярик:

– Если коротко, то одна из легенд Ленинградца гласит, что в старом корпусе обитает привидение. Говорят, это призрак одной пионерки, которая покончила с собой. Там что-то про не взаимную любовь между ней и каким-то молодым вожатым… В общем, чепуха какая-то. Ведь наука не допускает существование привидений, поэтому опасаться на самом деле нечего!

– Все равно кто-то должен туда пойти.

Ряды пионеров начали перешептываться. Желающих прогуляться до старого «проклятого» лагерного корпуса не было. Из толпы вышла девушка с волосами оттенка лаванды. Это была Ася. Она пыталась отговорить Ольгу Дмитриевну от этой затеи и предпринять что-нибудь иное:

– Ольга Дмитриевна, ночь уже почти… Может, завтра?

– А если ночью… с ним что-нибудь случится… Нет! Сегодня! Сейчас!

Ольга Дмитриевна посмотрела на меня.

– Ты один здесь остался из мужчин.

Я оглядел толпу.

~И правда ведь… А от Ярика уже ни слуху, ни духу – слинял куда-то…~

Мне начало казаться, что уже сам Всесоздатель этой вселенной начал манипулировать мной через обстоятельства. Однако, если это и правда дело рук того, кто стоит за всем этим кукольным театром, то стоит поблагодарить его хотя бы за сотрудничество, но не за само существование этого «мира», который является не бессрочным, и приносит только отрицательные эмоции после пребывания в нем. В подсознании резко возникло желание покончить со всем этим раз и навсегда, но лишь один человек, с которым у меня была связь именно в этом «мире», будто останавливал меня. На самом деле, в глубине души я не хотел разрывать узы с этим лагерем, ведь из-за него у меня осталось много хороших и теплых воспоминаний о Аки…

– Влад… Влад!

Ольга Дмитриевна вывела меня из ступора чуть ли не криком.

– Сходи за фонариком к нам в домик и отправляйся. Я тебе сейчас объясню, какой дорогой можно пройти к старому корпусу.

Ольга Дмитриевна объяснила мне, как дойти до лагеря, и я сразу поспешил к домику, чтобы прихватить с собой в поход фонарик. Что касалось самой ситуации – меня не столько интересовал Гена, сколько заброшенный лагерь, так как мне почему-то казалось, что там я смогу что-нибудь выяснить. Идти одному по темному лесу, конечно, не хотелось, но мне не привыкать к отшельничеству. Я развернулся и пошел в ту сторону, где должен был находиться старый лагерь. Если вспомнить, Ярик говорил еще, что старый корпус был построен в послевоенное время. Сам корпус был похож на детский сад и рассчитан на куда меньшее количество пионеров, чем вмещал нынешний Ленинградец.

Ночной лес совершенно не похож на дневной. Еще пару метров назад казалось, что это простая рощица, где невозможно заблудиться даже слепому. Однако при наступлении темноты деревья словно вырастали, кустарники внезапно занимали все свободное передо мной пространство, а такие широкие в светлое время суток тропинки превращались в еле заметные волны в темно-зеленом лесном океане. Мне было не по себе от некоторых звуков, которые изредка доносились из глубин леса. Общую картину довершали разные насекомые, птицы, звери, которые устраивали достаточно пугающую симфонию. Вспомнив про фонарик,

я достал его из кармана и включил. Осветив мне путь примерно на метров десять, он выключился.

– Замечательно…

Без фонарика было не комфортно. Каждый шорох кустов и крик совы над головой заставляли меня ежиться и боязливо оглядываться по сторонам. Конечно, было понятно, что опасаться в этом лесу было нечего, так как здешние места навряд ли кишат дикими животными, которые могли бы причинить вред. Однако на уровне инстинкта я все равно ощущал страх и продолжал идти как можно медленнее и аккуратнее и быть как можно более внимательным. По ходу моего скитания, я совсем не думал о происходящем, а просто рассматривал и наслаждался местной ночной фауной. Все-таки здешние места удивляют, чего только та самая поляна с кленовым дубом стоит… Снова вспомнились воспоминания, связанные с Аки, и я задумался. Пройдя еще пару десятков метров, думая о своем, я краем глаза заметил очертания какого-то здания, которое освещала луна. Через минуту я уже стоял на довольно большом участке, посреди которого возвышалось большое здание, которое напоминало сельскую школу или детский сад. Стоило отметить, что сам план старого лагеря отличался от Ленинградца: если в нынешним лагере построено множество домиков – каждый для пары пионеров, то здесь вся смена жила в одном большом корпусе. Сам вид корпуса оставлял желать лучшего. Краска со стен осыпалась, на крыше в некоторых местах виднелись большие пробоины, словно от артиллерийской бомбежки, а окна, лишенные стекол, смотрели на меня грустно и даже немного угрожающе. Для меня же это все было в новинку, ведь когда я был здесь в прошлый раз, у меня не было возможности рассмотреть весь корпус целиком. Однако сейчас я мог даже зайти внутрь и осмотреться. В дополнение к ужасающей атмосфере лагеря стоило обратить внимание на окружение самого корпуса. Эту картину можно было описать в двух словах: кладбищенский пейзаж.

– Да уж, жутковато…

~Что вообще могло понадобится Гене в подобном месте?~

Ответить на свой же вопрос я не успел – из-за туч в очередной раз выглянула луна, в свете которой поляна словно заиграла новыми красками. Или скорее одним новым цветом – могильно-белым. Температура упала сразу на пять градусов – так резко по коже пробежали мурашки. Я немедленно пошел к зданию.

Проходя по детской площадке, я толкнул рукой заржавелую карусель, от чего она мерзко заскрипела и сделала пол-оборота – сразу вспомнилось детство. Пройдя еще пару метров, я дошел до дверей корпуса. Внутри старый лагерь напомнил мне помещение административного корпуса Ленинградца, в который мы ходили с Аки на поиски какой-либо информации. На первый взгляд даже расположение комнат было таким же. Я попробовал крикнуть, что есть сил: