Тиа Мелик - Гравитация Любви. Фэнтези

Но он и не собирался их скрывать, а пусть все видят, как мужик в шапке сидит в снегу около скамейки, весь в апельсинах и ревёт, как дурак.

– Правда, Джаффа, – сказал он щенку, – идём домой – и положил рыжий комочек под пальто.

– С новым годом, Дора Дормидонтовна – крикнул Лёша, почему- то, помахав рукой в небо, – и тихо добавил, с улыбкой:

– С новым годом Дора Дормидонтовна… в ботах.

Он уходил, осторожно наступая на скользкий тротуар, ведь теперь его сердце согревало маленькое сердечко любящего друга, а ведь он обещал заботиться о нём и беречь. Его следы чётко отпечатывались на свежем снегу, а рядом, то появлялись, то исчезали следы маленьких женских ботиков и тросточки. На повороте они остановились, долго топтались в снегу, пока Лёшина фигура не скрылась в подъезде пятиэтажки, а потом исчезли.

Интересно, что такое «довесны»? Она сказала, подождём до весны, а потом тебя можно будет выпустить на улицу.

Нахожусь в листьях непонятного растения, которое она называет «пальмочка моя». Временно я тут живу. Нет, я, конечно же, могу улететь. Но не могу – я влюблён!

Да, забыл представиться – Амино Донжуэло Миу Амор XII из династии Миу.

Я не из прошлого века, я с другой планеты HD 85512 b и выгляжу по – вашим понятиям, как летающий клоп Palomena prasina.

Она идёт с чашкой чая и печеньками. Вот так каждый вечер она проводит со своим ноутбуком. Ну, мне пора.

Ползу по шнуру и появляюсь перед экраном. Смотрю на неё во все глаза (шесть их у меня) влюблённым взглядом. Но она занята своей перепиской, увлечённо что-то пишет, даже не смотрит на меня. Улыбается! Кому это она так улыбается?

Заглядываю на экран. Какой- то SB 55 на мотоцикле. У моего конкурента нет шансов, он на колёсах, а у меня крылья. Кружу над её головой с оглушительным жужжанием, посылаю ей флюиды. Её носик морщится, и она начинает чихать.

– Ну и запах, а ну-ка кыш! – и, помахав руками, опять улыбается этому своему блондинистому мотоциклисту. А тот не унимается – уже засыпал её смайликами, фотками и музыкальными приветами.

Опять поднимаюсь по шнуру, прямо на клавиатуру. Её пальчик опускается в сантиметре от моей головы, на буковку «В», и она замечает меня.

– Какой ты настырный, – говорит мне – влюбился, что – ли? И этим же пальчиком стряхивает меня на пол.

А сама опять шлёт фотки и поцелуйчики этому SB, и чай пьёт мелкими глоточками, чтобы не обжечься.

Она такая красивая, и имя у неё чудесное – Лиза! Грызу печеньку с расстройства, обдумываю план действия. Придумал!!!

Поднимаюсь по чашке, и, когда она собирается пить чай, раскачиваюсь, делаю вид, что сейчас упаду в чашку.

– Эээ – ээ ты, что это надумал, камикадзе, – кричит Лиза и резко встряхивает чашку.

И тут я падаю по – настоящему. В ГОРЯЧИЙ ЧАЙ!!!

– ВАУ! Брямс, упал всё- таки, брямсик какой-то – так называет меня Лиза и спасает, зацепив ложкой, и вытряхивает на пол.

– Точно влюбился – она смеётся – в чай горячий нырнул, хотел красавцем – принцем стать!

Тут я не понял ничего, при чём тут чай? Я итак принц – Амино Донжуэло Миу Амор XII. Но Лиза назвала меня «Брямс», тоже неплохо, наверно в её роду так принцев называют.

Заснула. Она такая милая, когда спит! Завтра опять приду! Хочу спросить её:

– Любите ли Вы Брямса?

Было прохладно, с неба сыпал мелкий снежок, и в тусклом свете одинокого фонаря отразился силуэт прохожего. Его серое пальто было застёгнуто до самого подбородка, длинные, гладко зачёсанные волосы, намокли от снега и на них были капельки, как роса. Послышался странный звук, похожий на треск, а потом от фонаря посыпались искры, и в морозном воздухе запахло гарью.

Он оглянулся, лицо исказила гримаса боли, и мужчина ускорил шаг. Он почти бежал, чуть прихрамывая и держась рукой за правый бок, потом стал петлять, словно путал след. Увидев многоэтажку, он забежал в первый же подъезд и с трудом поднялся на третий этаж…

– Да, что опять со светом? Лампочки повыкручивали, что – ли? Достали уже, бомжары, твою мать!

И, матерясь, молодой парень с продуктовым пакетом в одной руке, другой ощупывая стену, считал ступеньки, поднимался по лестнице, в свою квартиру. Кто-то тихо стонал. Да, нет, показалось. И Сеня (так звали парня) продолжил свой путь, поднялся к третьему этажу.

– Ещё и жгли, что-то, гарью пахнет!

Он спотыкнулся, забыв считать ступеньки, и растянулся на лестнице, больно ударившись о решётку на окне между пролётами.

– Блин, больно как!

Ему опять почудилось, что кто-то стонет. В свете уличного фонаря он разглядел на лестничном подоконнике за решёткой голубя. Обычный серый голубь, только помятый и грустный, какой-то.

– Э, ты откуда, птица? – подполз к нему Сеня и протянул руку, чтобы вытащить голубя. Кто загнал тебя сюда, страдалец пернатый?

И тут случилось вот, что:

– Они, – ответил «страдалец» и скосил глаз куда – то в сторону, за спину Сени.

От неожиданности, Арсений, припал лицом к решётке окна, и рот его открылся.

– Они, – машинально повторил он и посмотрел в направлении взгляда голубя. Там сидело штук пять помоечных котов, глаза их горели красным огнём.

– Бррр… – помотал головой Сеня и потрогал шишку на лбу, – видно здорово ты долбанулся, Сеня, коты тебе мерещатся!

Он сел, коты злобно скалились и переминались с лапы на лапу, но не приближались.

– Что за …мерзкие твари?!

– Они демоны, – услышал Сеня и повернул голову.

– Это ты сказал или…

– Да, Сеня! Ты не поворачивайся к ним спиной!

– Ты знаешь, как меня зовут? А ты – то, кто, что за птица, как звать?

– Я Фимиам Божий!

– Чего, чего ты Божий?

– Ангел я.

– Ну, дела!!! А чего серый тогда?

И тут адские создания, почуяв, что добыча уходит от них, стали приближаться. Запах гари усилился, Сеня вскочил и чертыхнулся.

Голубь застонал:

– Нет, Сеня, нет, не надо его призывать!

Твари приближались.

– Ах, мать… а ну, понял, да: «О, Господи!»

И, не раздумывая, стал размахивать пакетом с продуктами, пытаясь отогнать котов. После слов: «О, Господи!» прыти у котов поубавилось.

Сеня смекнул:

– Ааааа, не нравится, нечисть!

И стал выкрикивать: «Слава Господи! Матерь Божия! Господи помилуй!» Всё, что мог припомнить из своего немногочисленного религиозного арсенала.

Твари, пытавшиеся напасть, стали вдруг таять и, с противным шипением, лопались, как мыльные пузыри, оставляя за собой чёрный след в воздухе и запах гари.

– Ёшкин кот! Во, дела! Слышь, Фимыч, рассказать кому – в психушку отправят.

– А ты, правда, Ангел? Я думал, это сказки. Он вынул голубя из – за решётки и почувствовал, что-то липкое на руках.

– Э, да ты ранен, по ходу…

– Хороший ты человек, Сеня, добрый, я буду тебя охранять до конца твоих дней. Открой мне окно, пожалуйста, мне надо к моим братьям.