Елена Прохожаева - Тёмные облака. Книга первая

Ёжась, не столько от холода, сколько от отвращения, он вышел из спальни на кухню, включил свет, поставил чайник. Пока чайник закипал, Сергей пошёл почистить зубы. Глядя на своё отражение в маленьком, с тёмными пятнами облупившейся амальгамы, зеркале, он подумал, насколько имя, данное человеку при рождении, определяет его мировосприятие. В его случае это было даже не имя, а прозвище. Ещё с детского сада мальчишки называли его Серый. Ему это нравилось, гораздо больше, чем всякие слюнявые Серёжики и Серюни, которые доставались ему от мамы и бабушек. В Сером чувствовалась серьёзность, некая взрослость, заставляющая сверстников относиться к нему с большим уважением. Постепенно к этому прозвищу добавлялись новые значения. Подростком, он чувствовал себя Серым Волчонком, огрызающимся и опасным для всяких мелких грызунов – очкариков. Позднее он стал охотиться. Сначала на тёлочек – ничего личного, просто охота. Потом и на всё, что его привлекало. В охоте был азарт, сам процесс радовал Сергея даже больше, чем желаемый предмет. Подросший Серый Волк внутри подсказал, что эффективней охотиться стаей – и Сергей сколотил вокруг себя стайку ребят из своего двора и соседнего, где стал вожаком. Но со временем понял, что он, скорее, волк-одиночка. Другие люди для него представляли интерес, как трофеи или средства, полезные в охоте. Так что близких друзей и долговременных отношений у него не было. Не было у него и особых увлечений, не считая, разве что, коллекционирования марок. Тематика его коллекции была до странности разнонаправленной – Сергея интересовало всё, связанное с дикой природой, особенно животные и птицы. А также всё, имеющее отношение к механизмам, устройствам и инструментам – оружие, в том числе. Кружки он не посещал – Сергей вообще был типичным представителем поколения, выросшего с ключом на шее. То есть, предоставленного самому себе. Родители, оба работающие инженерами, имели сугубо технический склад мышления и не интересовались гуманитарными направлениями. Следовательно, не привили и Сергею ни любви, ни интереса – пожалуй, что ни к чему, так как вообще мало им занимались. Имея довольно средний школьный аттестат, он поступил в строительный техникум, учился без особого интереса, и студенческие годы особенно ярких воспоминаний не оставили.

Со временем, серого цвета в его жизни только прибавлялось. Серым стал его облик – он любил одежду неярких цветов, как будто маскирующую, делающую его малоприметным для потенциальных угрозы или добычи. Серыми были глаза, скорее из-за холодного, оценивающего взгляда (сам по себе цвет его глаз был скорее серо-зелёным). Серыми, вернее пепельно-русыми, были его волосы. Черты лица, довольно мелкие и не выделяющиеся, тоже можно было назвать серыми, как и цвет кожи человека, мало бывающего на солнце. С возрастом эта серость окутала и окружающий мир. Серые будни были действительно безрадостными. Словно он находился в невидимой тюремной камере, которая перемещалась вместе с ним, куда бы он не пошёл. Свою работу, конструкторское бюро, где Сергей работал чертёжником, он не любил и называл «серый ящик», и даже лица людей на улице напоминали серые почтовые ящики с горизонтальными прорезями ртов.

С годами, в нём крепла уверенность, что с миром, в котором он жил, что-то не так, жизнь не должна быть таким серым унылым киселём, где он буксовал и задыхался. Эту уверенность поддерживали сны того самого сорта, один из которых Сергей упустил этим утром. Эти сны напоминали совсем о другой жизни: яркой, залитой солнечным светом, наполненной радостным смыслом. Иногда отражение этих снов появлялось на каких-то событиях его жизни, скорее, проявлялось в том способе, которым Сергей их воспринимал. Как будто солнечный зайчик быстро протирал окошко на пыльном сером стекле, через которое он смотрел на мир, и скакал, играя, высвечивая вспышками радостного интереса привычные вещи в рутине его упорядоченной жизни. В такие моменты в его жизнь входили цвета, в ней появлялся вкус и аромат. Появлялась наполненность, смысл и желание что-то поменять. Но такие моменты никогда не длились долго, серая пустота подкрадывалась, наползала, и в какое-то утро Сергей понимал, что вместо сочного ароматного яблока он снова жуёт картон.

Сергей, будучи человеком наблюдательным и склонным к анализу, однажды пришёл к выводу: его, и скорее всего всех вокруг, обманули. Нахлобучили на глаза постылую скучную жизнь, лишённую какого-либо смысла, кроме самовоспроизведения. В трафаретные лозунги, которыми пытались заменить этот смысл, Сергей не верил. Более того, лично он не знал никого, кто бы в них верил на самом дале. О том, что им отчаянно и бесстыдно врут, подозревали многие. Но не многие из его знакомых видели источник этого вранья вне политической системы. Это было нечто гораздо более масштабное и могущественное. Нечто, заставляющее его смотреть на мир и воспринимать вещи определённым образом. Как-то раз, попав на сеанс массового гипноза, он определённо узнал это состояние. Это было выступление Кашпировского, который провёл с залом тест на гипнабельность, после чего попросил подняться на сцену тех, на кого внушение подействовало. С первых секунд теста, Сергей ощутил неладное. Тяжесть и муть в голове, которую он стал различать, благодаря снам – на контрасте, мгновенно усилились, воля его ослабела и стала какой-то ватной. Он явственно почувствовал вторжение и давление чужой, неприятно холодной воли, собирающейся похозяйничать внутри него. Это чувство было настолько мерзким, что Сергей немедленно вытолкнул это чужое, явно недоброжелательное сознание. Тут же стало легче. Намного, намного легче. Будто, оказав сопротивление, Сергей вытолкнул из своего сознания не только гипнотизёра, но и привычный тусклый морок. Вспышка озарения, ясного понимания тут же по-новому осветила происходящее. Та реальность, в которой всех нас тут держат, как в тесном и душном чулане – не что иное, как гипноз. Наваждение. Наблюдая происходящее потом на сцене, Сергей только укрепился в этих выводах. Люди под гипнозом действительно находились и проживали именно ту реальность, которую им внушали. С точки зрения зрителей, они вели себя смешно и неадекватно, по-дурацки. Ловили рыбу, крутили баранку, были оперными примадоннами или исполняли «танец маленьких лебедей». В своей, внушённой реальности они действовали вполне логично, в соответствии с обстоятельствами. Которых на самом деле не было! Из зала Сергей вышел, что называется, другим человеком. Впервые он так явно ощутил свою волю, воздействие чужой и свою способность к сопротивлению.

Более того, он уже отчётливо понимал, что та ясность и яркость света из снов – и есть настоящая реальность. А та, в которой он привык жить – кривляние на сцене под дудку издевающегося гипнотизёра. Он подумал о вспышках света – солнечных зайчиках, гостях из Той реальности. Они были неуловимы, появлялись неожиданно и бесследно исчезали. От его желания и воли это никак не зависело. Но они стали манить его ещё больше, после этого сеанса. И Сергей решил начать на них охоту.