Фёкла Кружная - Травы и пламя

Далее же девушку ждала неизвестность, до ближайшего города был день пути, где она хотела узнать, куда дальше ей ехать, чтобы добраться до Апогена. Карты дома не нашлось, а во Фроколте не хотелось вызывать подозрений расспросами о городе у лавочников.

Спустя время Троф начало клонить в сон, только ухабы на дороге как-то выдергивали девушку в мир бодрствования. Трофа не могла себе позволить сдаться, но сил было немного после всех происшествий предыдущего дня, нужно было продержаться до утра.

Близился третий час ночи, темнота окружала Троф со всех сторон, к звукам, доносившимся по сторонам, она старалась не прислушиваться, боясь, что услышит то, что заставит повернуть ее назад. Легкий свитер перестал спасать от назойливого ветерка, тело Троф сжалось, останавливаться, чтобы достать теплые вещи, ей не очень-то хотелось.

Лампа, висящая на повозке, не давала оглядеться, где она находилась, но вот впереди Троф разглядела расплывчатый силуэт, лошадь неумолимо приближалась к нему. Девушка успела натянуть поводья в последний момент и крикнуть Люции: «Тпру!» Повозка остановилась у самого силуэта, он и не думал отступать, будто его не пугала возможность остаться на этой дороге в неприглядном состоянии после встречи с колесами повозки. Силуэт снял капюшон, и, оказалось, что под ним скрывалась старушка с добродушным лицом.

– Путница, куда путь держишь? – голос звучал звонко, моложаво, если бы Трофа своими глазами не видела, что перед ней старушка, то решила бы, что с ней говорит молодая женщина.

– В Апоген еду, бабушка, – как бы ни была мила старушка, все-таки сомнения о ее намерениях у Троф были. Они находились посреди ночи на дороге, которая шла через лес, в голову закрадывались лишь кровожадные причины для бабушки быть здесь.

– Ох, как хорошо, по пути будет. Свези-ка меня в Сумятицу, а я тебе еды в дорожку дам.

Подвозить ночных попутчиков в планы Троф не входило, поэтому, готовясь развернуть повозку и объехать старушку, девушка уже натянула поводья, как ее левую руку сковала боль, поводья выпали из рук. Трофа подтянула рукав и увидела, что браслет, который сплела сестра в последнюю ночь, странно светился, а под ним рука приобрела красный оттенок.

– Чудная вещица, с любовью сделана. Да ты не бойся, следа не останется, он так, просто предупредить тебя хотел, – девушка удивленно взглянула на старушку.

– Браслет? Предупредить? Бабушка, что за глупости?

– Ну, глупости, так глупости, твое дело – верить или не верить, но что хотел браслет, я тебе сказала.

«Чудеса. Не хватало еще браслетов, которые пытаются заговорить при использовании болезненных приемов», – Троф посмотрела на браслет, а потом на старушку. Казалось, что новая знакомая просто не в себе, и стоит попытаться все-таки скрыться с ее глаз, но свет, исходящий от браслета, снова угрожающе запульсировал: «Ладно-ладно, довезу старушку до Сумятицы, если останусь жива и доберусь до сестры, выясню, за что ее подарок так меня невзлюбил».

– Садитесь, бабушка, я вас отвезу.

– Ох, спасибо, путница, а то я уже несколько дней по этому лесу бреду, ножки устали. Ты не бойся, не обижу и уснуть тебе не дам в опасном месте.

Повозка снова тронулась в путь, Трофа лошадь больше не гнала, решив до конца ночи ехать в спокойном темпе и не создавать много шума, чтобы не обрести новых попутчиков. Старушка, кажется, задремала, и девушка немного успокоилась, скоро примется рассвет за дело, и до Сумятицы останется всего несколько часов, там она и распрощается с компанией.

Ехала парочка совсем недолго, когда начало светать. С первыми лучами солнца старушка проснулась и встрепенулась, словно воробушек, и внимательно осмотрела Троф.

– Путница, почему ты в Апоген едешь?

– В гости к родителям еду, бабушка, навестить мне их надо, – бабушка недовольно причмокнула губами.

– Ай, не хорошо врать мне, знаю, что ты от них едешь, а не к ним.

– Что ж тогда, бабушка, ты спрашиваешь, коли знаешь?

Старушка рассмеялась:

– Смелость есть, одобряю, уже давно пора. Я спрашиваю, потому что люблю слушать рассказы других людей, даже если я сама все знаю, приятно послушать кого-то, окромя себя.

Трофа посмотрела на старушку, вдруг осознание ударило ее будто бы молния.

– Вы лекарь!

– Я? Глупости, я обычная старушка, которая гуляет по ночам в лесу.

– Прекратите, не дурите мне голову, вы точно лекарь.

– Я просто сижу рядом и спрашиваю о твоей жизни, путница, не более.

– Ваши странные разговоры с моим браслетом, вы знали о том, что я еду от родителей, откуда вам все это знать, если вы не лекарь?

– Не знаю, может, мне это сейчас снится.

– Вам? Снится? Но я же существую! Я точно не сплю.

– Ты уверена в этом? Вот я никогда не уверена, что уже проснулась.

Троф вздохнула, кажется, старушка действительно сошла с ума, и никаких лекарей в ее повозке не сидит. Да и тем более кто знает, на что эти лекари способны? Говорят только, что отвары варят, но многие отмечали странности в их поведении. Кто с псом спор вел о липах, кто шептал что-то недалече от плачущего ребенка, а тот вскорости заливался смехом и не помнил никаких лекарей поблизости. Может, эта старушка умела и прошлое видеть? Да и заклинаниями они промышляют порой, хоть стараются это скрыть.

Старушка вновь уснула, солнце уже появилось на горизонте и становилось все больше, скоро придется остановиться на ночлег, правда, девушке спать с этой чудной старушкой не очень-то хотелось.

Впереди показалась небольшая поляна, Троф решила остановиться тут – если сон придется отложить, то хотя бы немного отдохнуть и перекусить ей все же стоит. Троф разбудила старушку, пока последняя возилась со своими вещами и стелила плед на землю, Троф распрягла Люцию, чтобы та могла попастись и также отдохнуть.

– Пойди сюда, путница. У меня есть вкуснейший чай из самой Сумятицы.

– Спасибо, бабушка, но я свою еду поем, у меня достаточно запасов.

– Путница, не нужно обижать меня, я тебя не отравлю, пока такой цели у меня не было.

Слова старушки почему-то не успокоили Троф. Хотя старушка была одета в темную накидку, когда она раскрывала ее, доставая что-то для их трапезы, там мелькали ткани ярких цветов. Как же все-таки ее голос отличался от ее внешности! Старушка была маленькой, горбилась, но при этом оставалась довольно шустрой, на лице светились голубые глаза, а морщины-рытвины становились на солнце будто глубже, но голос оставался таким же звонким, приятным, легким, он не мог не притягивать к себе.

– Путница, бери чашку.

Троф взяла белую чашку с золотистой каймой, внутри нее плескалась зеленая жидкость, на чай было похоже, но сомнения у Троф оставались, она сделала маленький глоток. Ее организм наполнила теплота, кончики пальцев стало покалывать, яркая вспышка перед глазами – было последнее, что Троф запомнила перед тем, как потерять сознание.