Олег Лутин - Тёмный Лес

Вокруг костра плясали ведьмы, черти, оборотни и множество других хтонических созданий Тёмного Леса. Все они были одновременно ужасающи и прекрасны, как, впрочем, и сама любовь, если задуматься.

Я хотел было подойти к костру, но чья-то рука зажала мне рот и повалила на землю. То ли пять, то ли десять ведьм (и, кажется, несколько оборотниц, в том числе змей, чьи хвосты буквально связали меня, и пантера, что и зажала мне рот) начали насиловать меня всеми вообразимыми и невообразимыми способами. Некоторые из них пугали меня, особенно то, что вытворяли со мной волчицы, но я всё равно не мог вырваться из пут этих созданий, а потому мог лишь раствориться в их объятиях и поцелуях.

Кажется, это длилось целую вечность. Иногда меня отпускали на пару мгновений, но едва я пытался подойти к костру, как кто-то снова ловил меня и погружал в оковы страсти. Одна из ведьм, так и сказала, зажимая мне рот и кусая за ушко:

– Куда же ты, дурачок? Костер не для мужчин! Мы разжигаем костер, чтобы он манил вас, словно мотыльков, но вам никогда не достигнуть его, ведь не для того мы расставляем свои силки, путы и чары!

Я так и не смог достичь костра, хотя его красный, как само Рубедо, свет казался таким близким, буквально, протянешь руку, и вот он. Но нет, каждый раз ведьмы ловили меня, погружая в пламя страсти, что не давало мне добраться до мистического костра, что бился, как само сердце Темного Леса.

И вот, в один прекрасный момент я понял, что хочу пить. И потому, воспользовавшись тем, что меня очередной раз отпустили, я направился не к костру, а к реке. Я наклонился к воде, чтобы испить воды, но закричал от ужаса, увидев свое отражение!

Я понял, что оборотницы и ведьмы не были разными видами существ! Это были звери, что в страсти менялись частями своей сущности с душами людей, которых приманивал этот костер. Такие, как я, обретали звериные черты, а они сами становились всё более и более похожими на людей, пока не становились полноценными ведьмами. Собственно, оглянувшись назад, я увидел, что полностью обретшие человеческое обличье ведьмы одевались в черные костюмы с остроконечными шляпами и садились по метлам, улетая с Лысой Горы по своим делам в разные части Темного Леса. С ужасом я осознал и вторую сторону правды. Черти, которых всё же допускали до костра, несмотря на очевидно мужские признаки… были несчастными, вроде меня. Лишь потеряв всё человеческое, став невообразимой адской химерой из самых разные звериных частей, мы обретали право добраться до этой манящей красной цели… а затем сгорали в ее пламени, видимо, отправляясь в самые бездонные пучины Ада.

Во мне осталось мало человеческого, я уже не помнил, кто я и откуда. Но я помнил одни слова, сказанные в совсем ином мире, вечность вечностей назад. «Вы можете уйти в иной мир навсегда, но можете в любой момент вернуться сюда». Я не помнил, где это «сюда». Но я точно понимал, что хочу вернуться.

Я очнулся в круге из 10 фигур. Ни одна из них не казалась мне знакомой, а судя по взглядам, они и сами-то себя узнавали с трудом. Люция прекратила песню, а Звездная Шаманка сказала:

– Что же, я рада, что те, кто пожелал вернуться – вернулись, а те, кто пожелал остаться – остались…

– Но мы же потеряли саму свою суть! Перестали быть теми, кем были!

– Вы обрели свою суть. Вы стали теми, кем и были, на самом деле, всегда, – улыбнулась Звездная Шаманка и, заиграв на своей змеиной трубке, растворилась в пространстве.

Жили-были в Тёмном Лесу Три Ведьмы. Нет в Тёмному Лесу имен, ибо в мудрости своей общаются его жительницы не разумом, но душой. Но мы, в силу несовершенства своего восприятия, увы, не способны различать вещи в отрыве от их ярлыков, а потому, чтобы отличать Трех Ведьм друг от друга будем называть их Девой, Матерью и Старицей. Хотя, несомненно, эти обозначения возраста имеют право считаться именами не более, но и не менее, чем любое иное слово, особенно, соотносящееся с каким-либо признаком своего носителя.

Так вот, мечтали Три Ведьмы обрести божественность. Нарисовать себя звездами на небесах, дабы слава о них жила в вечности по всей Вселенной. Каждая из них шла к этому своим путем. Дева творила эксперименты, низвергая закостенелые представления прошлого, выдумывала всё новые и новые, прежде небывалые заклинания и ритуалы. Мать же, напротив, собирала и хранила всю мудрость, какую только находила в мире, исследуя всё, что было придумано до неё. Старица же дальше всех прочих ведьмы заходила За Грань, постигая Непостижимый Край, где живут тени, которые никто не отбрасывал, кошмары, которых никто не видел во сне.

Но, увы, каждая из них дошла до тупика своего пути. Каждая из них достигла вершины… но вершина эта не доставала до небесной высоты божественности. И тогда решили они объединится, чтобы достичь божественности вместе.

– Слышала я, как шептали тени, – начала Старица, – что лишь тот, кто сотворит собственный мир, может называть себя богом. Но как нам сотворить собственный мир? Разве кто способен на это?

– О! Есть у меня один древний фолиант, что добыла я в хранилищах мудрых сов. Там говорится, что наш мир, Тёмный Лес, был нарисован на панцире Космической Черепахи. И хотя не она создала его, общалась она с тем, кто создал, дав ему клятву хранить этот мир вечность вечностей. Так может она знает секрет миротворения? Вот только, как же нам к ней попасть…

– В этом сложности нет! Я давно работаю над тем, что мир – это лишь восприятие. Управляя своим сознанием, мы можем менять восприятие. И то, что сейчас нам кажется молчащей землей, мы можем увидеть, как вполне себе говорящую черепаху. Позвольте, – она начала смешивать какие-то зелья, чертить какие-то фигуры, а затем дала подругам какой-то порошок.

Вдохнули Три Ведьмы волшебный порошок и небо поменялось местами с землей. Звезды стали лишь овцами, что паслись по ночному небу, еще не зная пастыря. А земля, что была теперь наверху, обратилась в огромную Космическую Черепаху, что медленно плыла сквозь невообразимую бесконечность. И спросили Три Ведьмы:

– О, Космическая Черепаха! Ты хранишь на своем панцире наш мир, Темный Лес. И ты помнишь того, кто его создал. Так может ты знаешь, как нам создать собственный мир?

– Я не знаю. Я помню. Ибо я – память и слепок.

– Память и слепок?

– Так обретается вечность. Так становятся богами. Нарисовав себя звездами на небесах, ты сотворяешь в космосе мир. И этот мир – твой слепок в вечности. Умрешь ты, как человек, но навсегда останешься, как бог.

– То есть ты – создательница Тёмного Леса?!

– Нет. Я память о ней. Но для вас разница несущественна.

– Так как же нам создать собственный мир?

– Три корня питают всякий мир. В самой глубине Вселенной, в слоях ее столь плотных, что само время останавливает там свой ход, там обитает вся память прошлого, все тени забытых эпох. Там живет Невообразимое, и никакая воля не может его изменить. Лишь приняв Невообразимое можно прочитать в его безумных узорах первую часть рецепта. Самую его основу и базу. Ибо не может жить мир, не сложенный по этим узорам, так как если ты не ведаешь Бездну, Бездна сожрет тебя с потрохами.