Виктор Некрас - Каменный престол. Всеслав Чародей – 4

Летела навстречь пыльная дорога, утоптанная трава ковром стелилась под конские копыта, билось за плечами князя на ветру запылённое корзно. Глухо стучали подковы, ссекая траву, выбивая камни из дороги, треща случайно попавшими под копыто сухими сучьями.

Спешили.

Где-то там, на юго-западе сейчас держится за засекой дедич Житобуд. Ждёт княжьей помощи.

Случайный половецкий загон в пару десятков коней ударился в бег, даже не пытаясь разглядеть, кто перед ними. Да и пытался бы – толку-то. Вряд ли обычные степные карачу 10 10 Карачу – простолюдины, чёрный люд (тюрк.). , которые пришли сюда, в деснянские леса, чтобы пограбить и ополониться, знали про уговор их гурхана 11 11 Гурхан – выборная должность у тюрок и монголов, верховный хан. Первый среди равных, в отличие от кагана. с Ходимиром. Да и не до них было вятичам сейчас.

Житобуд ждёт.

К месту засады вымчали под утро.

Расступились две опушки, открыв широкий простор, на коротком гомонило черниговское войско. И Богуш ахнул – руси оказалось раза в три больше, чем было, когда Житобуд отправлял его за помощью. Может, он просто не всех тогда видел? Но всё равно варяжко тут же укорил себя за промедление – протелепался в лесах, проспал под кустом, дотянул до того, что к брянскому наместнику помощь подошла.

В стане руси тяжело и тягуче завыл рог – звали к бою. Ходимир немедленно велел трубить в ответ – звонко заревел рог, тяжёлый, турий рог с серебряной оковкой по краю и костяным пищиком в остром конце. Второй такой же рог откликнулся из-за засеки на мысу. Живы «житобудичи»! – с облегчением понял Богуш. И правда, никаких следов большого боя не видно было, стало быть, на приступ русь ещё не ходила – не захотели ломать ноги и головы в засеке. А может просто посчитали, что деваться вятичам некуда и силы берегли.

Войско Ходимира сгрудились на краю широкой поляны, зашевелилось, заклубилось, растекаясь в ширину, выбросило в стороны пешие сотни полочан и варягов – дружину Рогдая. А в середине собрались нестройно ополчения Корьдна и Москвы, Хотомеля и Колтеска, Тешилова и Дедославля – каждый из вятицких городов, каждый из подколенных князей и дедичей прислал или привел небольшой отряд на помощь к Ходимиру. Меньше, чем могли бы, но больше, чем ждал корьдненский князь. Те же самые полки, что ещё месяц назад стояли против него под стенами Корьдна.

Ненависть к руси стала сильнее, чем нежелание быть под единой властью.

Русские полки тоже вытекали из стана, тут же растягиваясь в ширину таким же пешим строем, перегораживая поляну стеной красных щитов, с которых задорно блестело знакомое вятичам уже почти двести лет чеканное медное знамено – падающий сокол.

Левый край русского войска загибался назад, щетинясь копьями и против засеки, из-за которой в любой миг могли броситься в бой люди Житобуда. Их, конечно, было всего три десятка, но в решительный миг боя и этого немало.

Кольчуга, звончато шурша звеньями, тяжело облегла тело Ходимира, зброеноша помог затянуть завязки, подал шелом. Князь принял шелом и держал его в руках, не спеша надевать – оглядывал стену русских щитов.

– Сколько их там? – пробормотал он глухо, вроде бы ни к кому не обращаясь.

– Да с тысячу мечей, я думаю, будет, – процедил невесть как оказавшийся рядом Вадим Станиславич. Козарин глядел на строй руси с такой ненавистью, что будь его взгляды стрелами – ни один бы из русичей живым не ушёл. Прямо тут в мгновение все разом бы полегли.

Дедич глянул на Ходимира и князь подумал, что Вадим, пожалуй, сейчас сожалеет именно об этом – что он не может убивать взглядом. Пожалуй, он хотел бы сейчас убить всю русь разом, и одновременно, – каждого русича в отдельности.

Ходимир наконец, нахлобучил шелом на голову, натянул плотнее, ощущая привычную тяжесть. Снова покосился на дедича, потом на русский строй.

– Тысяча мечей, – пробурчал он недовольно, затягивая паворозу и поправляя попавшую под неё бородку – небольшую ещё, недавно, после женитьбы, отпущенную. – Откуда и набралось столько?

– Вон – стяг брянского наместника, Рогдая, – указал Вадим закованной в железную чешую рукавицей. – Рядом – курский стяг, должно быть, Рогдай курян позвал на помощь. А вон там – черниговский стяг, но не княжий, значит, самого Святослава (Вадим скрипнул зубами, тяжело выговаривая ненавистное имя) Ярославича с ними нет. Просто прислал кого-то из бояр своих, наверное. Стягов княжьих над войском нет, значит, никого из княжичей Святослав (опять тяжело выдавил) не прислал.

Пока не прислал, – уточнил про себя Ходимир. – Может и прислать ещё.

Русичей меньше. Почти в два раза меньше.

Но они стояли на месте, отдохнули, они и конницу могут в бой пустить. А они, – вятичи, варяги, полочане – всю ночь скакали, только изредка давая отдохнуть коням.

Ходимир закусил губу, вприщур глядя на вражье войско и на миг вдруг остро пожалел, что с ним сейчас нет половецких полков, что он решил сражаться отдельно от гурхана, не послушал Вадима, предлагавшего идти на соединение с Шаруканом.

На миг.

Ты сам от них отказался, – шепнул ему внутренний голос, который, как ни крути, чаще всего оказывался прав.

Да.

Сам.

Позвать их ты позвал, а воевать с ними вместе не захотел. Чистеньким захотел оказаться.

Двумя щитами поиграть, как варяги говорят.

Ну вот и поиграй, попробуй.

А с другой стороны на поляну, которая вот-вот должна была стать полем боя, глядел другой человек.

Рогдай, брянский наместник, черниговский боярин.

У страха глаза велики, – насмешливо подумал он, оглядывая неровный строй вятичей, расцвеченный разноцветными щитами. Строй понемногу выравниваться, но всё ещё колебался. – Две тысячи тут вряд ли наберётся, но полторы – смело. А может быть и больше даже.

Всё равно больше, чем у тебя, наместниче.

По краям строя ряды стояли ровнее, и Рогдай мгновенно понял, что эти вот вояки – самые опасные. Неясно пока, кто это такие, с такого расстояния не разглядеть, но понятно, что люди бывалые. Значки над ними разобрать было нельзя – ветер стих и они бессильно обвисли – не разглядишь.

Рядом вдруг возник невесть откуда запыхавшийся вестоноша.

– Ну? – нетерпеливо бросил наместник, вмиг поняв, что это та самая весть, которую он ждал больше всего.

– Близко уже, – ответил парень хрипло, облизывая сухие губы. – С пяток вёрст осталось, не больше.

– Передал, что я велел?

– Передал, господине.

– И что он?

– Скривился, – озадаченно и вместе с тем весело сказал вестоноша. – Видно, что не по нутру ему. Но послушал, согласился.

– И то добро.

В этот миг в войске вятичей снова заревел рог – быстро, прерывисто, словно звал куда-то. И впрямь звал.