Марика Полански - Мара. Охота на оборотня

Одет он был как-то странно. Белая льняная рубаха с золотой вышивкой по краям и с завязками возле ворота доходила почти до колен. На золотом поясе висели ножны. Золотая рукоятка, выполненная в форме змеи с зелеными изумрудами глаз, выглядывала из-под епанчи. Вместо привычного красного, который носили ксеничи да анничи, он был белый с золотой каймой, скрепленный золотой застежкой в виде свернувшейся кольцом змеи. Бежевые порты были заправлены в пыльные светлые сапоги из мягкой кожи.

– Пусть воды принесут. Я хочу искупаться после долгой дороги, – небрежно бросил гость, поймав на себе изучающий взгляд служанки.

Та залилась краской и, коротко кивнув, выскочила из комнаты.

Он просил, чтобы его называли Странником. На дотошные расспросы хозяина постоялого двора он отвечал уклончиво или предпочитал и вовсе не отвечать. Говорил мало и по делу.

Он появился в таверне только после заката и занял стол в закутке. Так, чтобы видеть каждого, кто заходил, при этом оставаясь незамеченным.

К гостю тут же поспешил Брюхоскуп. Обычно с посетителями хозяин «Пристанища» так не церемонился. Он предпочитал хозяйничать за стойкой, в то время как подвыпивший люд обслуживали или Радомирка, или его маленькая светловолосая жена с загнанным взглядом.

Однако Странник держал свое слово. Он платил за все чуть ли не тройную цену. Поэтому Брюхоскуп, бросив все дела, суетился вокруг щедрого гостя. Вскоре на столе перед постояльцем выросли самые изысканные блюда, которые могло предложить заведение: три вида запеченного мяса под разными подливами, овощи, рыба, свежеиспеченный хлеб, лучшее вино, мед, фрукты и сладости, которые было сложно достать не только в Вышней Живнице, но и во всей Аракане. Облокотившись на стену и прикрыв глаза, постоялец медленно потягивал вино из оловянного кубка. Он рассматривал людей, постепенно наполнявших таверну. Казалось, что человек в углу кого-то или чего-то ждал.

Острый немигающий взгляд равнодушно скользил по лицам, присматриваясь и изучая. Про себя Странник отметил, что слишком разнообразный люд собирался в «Пристанище усталого путника». Здесь были ремесленники со слободы, расслабляющиеся после тяжелого дня. Разогретые дешевой выпивкой за столами возле дверей громко хохотали крестьяне, хватая с тарелок куски жирного мяса. Ближе к лестнице небольшой группкой собрались то ли контрабандисты, то ли скупщики краденого, – уж слишком воровато они оглядывались на всех. Ближе к центру за столами сидели наемники, и те, кто был известен как служивые городской стражи. Об их скрытой неприязни друг к другу можно было судить по тому, что наемники и стражники сидели за разными столами. Впрочем, они имели и общее – и те, что другие уплетали гречневую кашу с репой и говядиной, запивая ее огромным количеством медовухи. Сумрачное помещение, освещенное прыгающим пламенем лучин, полнилось тяжелыми запахами печеного мяса, разливного хмеля и людского пота. Между столами ловко сновали служки с тарелками и глиняными кувшинами.

– У господина отменный аппетит, – с иронией покачал головой незнакомец, появившийся словно из воздуха. – Угостить ли он своего старинного друга, который некогда спас его из плена жриц богини Мокалуши?

Странник оторвался от созерцания людей.

– Всегда удивлялся твоей способности, Гура, – уголки его губ дрогнули в еле заметной улыбке, – подбираться незаметно.

– Если бы не эта способность, то меня бы разорвали в клочья Кочевники во время битвы за Хладное море, – усмехнулся в ответ Гура и плюхнулся напротив него. То был среднего роста крепкий человек, удивительно похожий на лесного разбойника. Косматая каштановая голова с проседью на висках была обхвачена кожаным очельем. Темная борода заплетена в две косицы. На обветренном лице горели лукавством синие глаза. Рваный серовато-грязный шрам от когтистого кнута Северного Кочевника пересекал лицо, делая и без того неприятное лицо наемника жутковатым и пугающим. – Какими судьбами здесь?

– Еду с западных границ. Неспокойно там сейчас. Ксеничи междоусобицу затевать надумали. Как бы, пока они за передел земли дерутся, гардианцы напасть не решили. Вот и запросил володарь араканский помощи у володаря шуморского.

– Так, стало быть, ты по-прежнему Странником, то бишь разъездным советником при Великом Володаре служишь?

– Стало быть… Однако ж, негоже просто так, на сухую сидеть, – подметил Странник. Он жестом подозвал к себе Брюхоскупа. Тот, бросив на столешницу полотенце, подбежал к их столу и подобострастно наклонился. – Ко мне старинный друг мой присоединится.

Хозяин постоялого двора понимающе кивнул. Вскоре перед Гурой стоял оловянный столовый прибор

– Как я погляжу, Брюхоскуп достал из своих запасов все самое лучшее, что хранил, – ухмыльнулся тот, окинув блюда.

– Деньги творят чудеса, – произнес Странник, когда хозяин постоялого двора, разлив по кубкам вино, исчез. – Ну что ж… Давай выпьем за неожиданную встречу. Приятно видеть тебя в добром здравии… Поди, лет пятнадцать не виделись. Помнится, в последний раз мы виделись, когда ты наемником при Грознославе служил. Молодой был, ушлый. Черта с два тебя было вытащить из храма Мокалуши…

– Э-э-э… – наемник расхохотался. – Столько воды утекло! Время не щадит никого. Хотя… Гляжу я на тебя, ты не изменился. Ни постарел, ни подряхлел. Сказано, что змеиный сын… Время не властно над вами, детьми Шумора…

– Так и есть… Ты лучше о себе расскажи. Ты же был вольным наемником…

– Был. Да надоело потом…

Странник удивленно приподнял бровь. Вольные наемники просто так от своего ремесла не отказываются. Их жизнь – на полях битвы. В этом они видят свой смысл. Гура явно темнил. Простой вопрос заставил его понуриться. Он осушил одним махом кубок и взялся за кувшин с вином.

– А, впрочем, что греха таить, – помолчав, точно собираясь с мыслями, он принялся рассказывать: – Отправил нас Грознослав к Хладному морю. Дескать, Кочевники совсем распоясались. Наши валы охранные повадились эти ублюдки бить. Одиннадцать лет назад это было… Как сейчас помню, нас тогда с одним сопляком в разведку кинули. Их лагерь стоял в десяти верстах от наших позиций. А через два дня мы ночью на них напали… Ох, и славная битва была! Мне тогда северный каган лицо изорвал. Думал, сожрут, собаки северные. Ан нет, поперхнулись, отродья! Никого из них не осталось… Всех перебили. Благо, отряд с востока подтянулся… Ну, а дальше начался дележ, кто что себе забирает. Дошло дело до баб, коих там немного было. Из тех, знаешь, которых из захваченных деревень уводят да потом по своим нуждам таскают. Сам понимаешь, мужики голодные, боем разгоряченные… Чуть друг другу глотки не поперегрызли из-за них… Я себе девицу отбил… Женщины порой опаснее, чем топор кочевника. Когда ты в бою, ты знаешь откуда ждать удар. Различаешь своих и чужих. Видишь врага и бьешь по нему… Но с женщиной… – наемник покачал головой. – Нет более прочных силков, чем руки женщины, которая попала в сердце… Не заметил я, как к ней привязался, о другом стал думать… Опротивели мне битвы. Надоела эта походная жизнь. Ведь что там? Кровь да смерть кругом. А дома – она. Такая теплая, такая нежная. И чем-то вкусным пахнет. Чудно так было поначалу… Жизни другой захотелось, понимаешь?.. Я забрал ее и то, что заработал. Мы уехали с северных границ сюда, в Вышнюю Живницу. Женился на ней. Дом купил, землю. Стали выращивать животину всякую. Я кузнецом местным заделался. Работников нанял. Жизнь другим смыслом наполнилась. Детей, правда, у нас не было долго. А потом родила, мальчугана крепкого, бойкого… Да только три месяца назад не стало их… Мы с ней прожили душа в душу десять лет… Представляешь, десять лет! И вдруг… Сначала сын. А вслед за сыном и она ушла… Даже Мара спасти ее не смогла… Воистину говорю тебе, женщины – ведьмы! Ведь когда она уходит, она забирает с собой твою душу…