Марика Полански - Мара. Охота на оборотня

Услышав шаги хозяина, Сивер встрепенулся. Странник внимательно оглядел коня и присел на корточки. Грива и хвост были заплетены в косы. Правая передняя нога обмотана ветошью, от которой исходил пряный травяной аромат. «Никак конюшенный постарался?» – отметил он про себя. Но в конюшне было тихо. Ни возни из яслей, ни шороха из кучи соломы. Точно и нет здесь старичка. Домовой дух предпочитал прятаться. И очень злился, если его кто-то видел.

Но Странник чувствовал, что тот затаился где-то и наблюдает за ним. Он оставил конюшенному несколько ломтей ржаного хлеба с солью, налил воды в пустую деревянную чеплашку и со словами благодарности поставил за кучу соломы. Ибо есть непреложный закон: не поблагодаришь домового духа за заботу – в другой раз замучает животину.

Странник потихоньку вывел коня из конюшни и погладил по широкой конской морде. Сивер захрапел и отвернулся.

– Ничего, друг, потерпи еще немного. Скоро легче будет.

Он взял его под уздцы и направился в сторону восточных ворот. Конь дернул ушами и, прихрамывая, поплелся за хозяином. В ночной тиши спящего города цокот копыт на мощеной дороге казался особенно громким.

За восточными воротами с правой стороны чернела заброшенная кузница, о которой накануне говорил Гура. А за ней – покосившаяся небольшая избушка. От времени крыша провалилась, и сквозь пустые разбитые окна виднелось светлеющее утреннее небо. Видно, не год и не два стояли дома без хозяев, и их жуткий вид пугал суеверных жителей Вышней Живницы. Те старались стороной обходить это место. Неудивительно, если оно стало пристанищем злыдней или какой-то другой нечисти.

Солнце практически поднялось из-за горизонта, когда путник и его конь дошли до границы, где начинался лес. Туман, окуташий поля, таял под солнечными лучами. Послышалось переливчатое пение соловьев. Сивер тяжело храпел и с трудом ставил ногу. Страннику пришлось замедлить шаг. Ветошь с травами, которую намотал на больную ногу конюшенный, помогла, но ненадолго.

Вскоре они вышли к ручью и остановились. Путник отпустил коня, а сам наклонился над водой. Сложив руки лодочкой, он несколько раз плеснул водой в лицо и смахнул капли с подбородка. В груди шевельнулось неприятное чувство, будто кто-то следит за ним. Он разогнулся и, вытащив меч, огляделся.

Из густых кустов орешника на него пристально смотрели кошачьи глаза необычного голубого цвета. Странник сделал вид, что ничего не заметил, но убрал в ножны меч, а потом резко обернулся. Кусты едва заметно зашевелились. В листве промелькнула золотистая тень. «Хм… Похоже, люди не лгут, – подумал он. – Действительно, золотая шерсть».

Значит, Мара уже знает, что к ней идут. В том, что это была оборотница, Странник не сомневался.

Конь нетерпеливо зафыркал.

– Да будет тебе, Сивер, – ласково потрепал его за ухо путник. – Потерпи еще немного. Чуть-чуть осталось.

За ручьем начиналась тропа, вдоль которой теснились кусты красной смородины. Их в свое время посадила Веда, чтобы люди, нуждающиеся в помощи, могли найти дорогу к ее дому.

Тропа оказалась недлинной, и вскоре Странник вышел на поляну. Посреди стояла самая обычная бревенчатая изба. Дерево потемнело от времени и дождей, но дом выглядел крепким и ладным. Резные ставни были отворены настежь. На плетеном заборе висели горшки, пучки полыни и серые мешочки с солью. Под окном – завалинка, а из-под навеса крошечного крыльца вылетали юркие ласточки. Слева от избы стоял низенький, грубо сколоченный сарай с покатой крышей.

Странник привязал Сивера к тоненькой березке рядом с крыльцом и постучался в дверь.

– Что тебе надобно, путник?

Странник резко обернулся.

Яркие синие со стальным отливом глаза внимательно изучали гостя. Их насмешливый взгляд не казался ни добрым, ни теплым. Скорее, острым и очень усталым. Неповрежденный глаз под темной дугой брови был большим и красивой миндалевидной формы. Левая половина лица была обезображена темно-коричневыми морщинистыми шрамами. Уголок губы, оттянутый вниз, и изуродованное веко, наполовину закрывшее безбровый глаз, застыли в вечной гримасе боли и горя. Правая же половина была бледновата. Черты, не тронутые огнем, показались ему приятными. Червонного цвета волосы словно плащом укрывали ее от постороннего взгляда, ниспадая почти до самых пят. Солнечные лучи играли бликами, и казалось, будто они светились изнутри. Оборотница оказалась высокой и тонкой, как осинка.

Мара представлялась ему совершенно не такой. По рассказам она казалась старухой с недобрым взглядом черных глаз, чье лицо горе избороздило морщинами, а волосы убелило сединами. По голосу, который он слышал в таверне, – женщиной с жесткими и отталкивающими чертами, больше похожими на мужские.

– Свет дому твоему, хозяюшка, – обратился он к ней, спустившись с крыльца навстречу оборотнице. – Говорят, ты помочь можешь. Поможешь – никакого золота не пожалею.

– И тебе благодати, – мягко и тихо отозвалась она. – Твое золото мне не нужно. Говори, что надо. Если смогу, помогу. Если нет, то не обессудь.

– Конь мой прихрамывает. И с каждым днем ему все хуже.

Целительница покачала головой и, неслышно ступая босыми ногами по влажной траве, обошла Странника. Из-под длинной белой рубахи виднелись стопы: одна – белесая, вторая – коричневая и бугристая.

Вороной поджимал под себя переднюю левую ногу и тяжело дышал. Она подошла к нему, и тонкие пальцы ласково коснулись жесткой шерсти морды.

– Что с тобой случилось, красавец? – обратилась она к нему. Тот доверчиво ткнулся носом ей в ладонь и шумно выдохнул. – Где ж тебя так, а?

Конь тонко заржал, словно жалуясь, и положил свою тяжелую черную голову на хрупкое плечо.

– Как тебя зовут? – шепотом спросила Мара, проводя ладонью по заплетенной гриве.

– Сивер, – ответил Странник, удивленный поведению своего четвероногого друга. Конь обладал редким норовом и никого не подпускал к себе, кроме хозяина.

– Хозяин ветров, значит, – ведунья наклонилась и принялась рассматривать повязку на ноге. Хмыкнула себе под нос, разматывая испачканную ветошь. – Хорошо постарался конюшенный. Не изменяет своим привычкам, старик. Пойдем со мной, Сивер. Я тебя накормлю да напою.

Она отвязала вороного от березы и повернулась к Страннику.

– Хворост собери, – нежно произнесла она. – Огонь разведи да воду поставь. Отпаивать твоего друга придется.

Взяв коня под уздцы, повела она его к сараю и скрылась за тяжелой дверью. Мгновение спустя оттуда послышалось пение.

Странник прислушался. Он не мог разобрать ни слова, но голос казался ему самым чарующим, из всех, что он когда-либо слышал. Голос проникал под кожу и разливался бархатистым ласковым океаном. Он успокаивал, укачивал на своих легких волнах. Пение окутывало его нежным шелком. Ему непреодолимо захотелось лечь на траву и закрыть глаза. Чтобы весь этот суетный мир исчез, чтобы подольше насладиться этим волшебным сладостным спокойствием, которое обещал этот голос…