Артур Арапов - Сказки для потомков – 2

«Хм, – хмыкает Колька мысленно. – А чем это он там моется-то? Неужто шапкой? Ай-ай!.. Вот ведь!.. И помочь ему, бедолаге, некому, кроме меня!»

– Эй, – кричит дурню тракторист. – Брось ты свою шапку, ей же неудобно! На-ка лучше мочалку!

И кинул ему мочалку, а потом, подумав, и мыло.

– Ага! – обрадовался дурень, хватая мочалку и засовывая мыло в карман. – Спасибо, добрый дяденька! Теперь дело ещё быстрее пойдёт!

Ушёл довольный тракторист. Вот, мол, какой я мужик сознательный! Теперь дурень точно хорошо отмоется!

Прошло минут двадцать, ещё кто-то вдалеке показался. Кто это там топает?.. Эх, далековато, отсюда не видать! Ладно, подождём когда поближе подойдёт, а сами пока на дурня полюбуемся.

Натянул дурень мокрую шапку на голову, вода с неё капает, сунул зачем-то мочалку в воду и давай её полоскать. Туда-сюда, туда-сюда… Так и хочется его спросить: «Что же это ты делаешь, дурень?» Да разве от него умного ответа дождёшься!

Подошёл ближе прохожий… Ну и кто это?.. Ага, рыбак это местный. Точно, Егорыч. Поддатенький слегка. Ну, что ж, как известно, рыбак рыбака видит издалека!

«Что же это он, негодник, делает?! – ругает дурня мысленно рыбак. – Своим бреднем мне всю рыбу распугает! Вон как воду взбеленил!»

– Нет в этом пруду рыбы! – кричит вслух Егорыч. – Ушла вся!

– Куда же это она из пруда ушла? – уставился на рыбака дурень.

– В другой пруд пошла, – отвечает Егорыч. – Вон туда, – показывает на тропинку в поле. – В соседнюю деревню.

А над полем как раз стайка какая-то пролетала. Присмотрелся дурень хорошенько…

– А ведь и вправду! – хлопает себя по коленке мочалкой. – Вон она, вижу! – пальцем в стайку тычет. – Бежит, плавниками шевелит!

– Ну да, подтверждает хитрый рыбак. – Набрала в рот воды побольше, чтобы пить дорогой не хотелось, и убежала.

– Да разве во рту много воды унесёшь? – удивляется дурень. – Дорога-то не короткая!

– Так они ещё и ведро с собой прихватили, – дополняет находчивый Егорыч. – Будут дорогой в колодцах воду черпать.

– А что же ей в этом-то пруду не жилось? – спрашивает дурень.

– Так ведь миграция у них, – со знанием дела врёт рыбак. – Нереститься ей срочно надо, вот и побежала. В том пруду, говорят, нереститься интересней, условия приятнее, а уж икру метать в этом будут, на малой родине!

– Вот ведь беда-то! – почесал дурень пузо сквозь дыру в рубахе. – А мне что же теперь делать прикажите? Я же её поймать хотел!

– Ну так беги, догоняй, пока совсем из виду не скрылась! – советует добрый рыбак.

Выскочил дурень из пруда, поблагодарил доброго дяденьку за совет, отдал ему в знак благодарности мочалку, и побежал через всё поле рыбу догонять. Бежит, вода у него из рваных башмаков в разные стороны брызжет.

Усмехнулся Егорыч, помахал рукой вдогонку дурню, размотал удочку и давай рыбачить.

Час рыбачит, два рыбачит, три рыбачит… С десяток карасиков уже наловил. И вдруг…

Возвращается запыхавшийся дурень! Весь в мыле, как конь загнанный!

– Нет, дяденька, – качает головой, – не рыба это. Догнал я, а это, оказывается, птички какие-то! Издалека-то, конечно, похожи на рыб, но вблизи – ни капельки! Видно другой дорогой рыбы-то ушли. А мне с птицами разговаривать не о чем. Не смогут они мою задачку решить!

– А что за задачка-то? – делает вид что интересуется Егорыч.

– Да вот, – отвечает дурень, – подумал я тут, может ли человек под водой жить, или не может? Вот и пришёл на пруд, чтобы выловить рыбу и спросить у неё.

– Вот чудак! – усмехнулся рыбак. – Ты бы лучше про мировую экономику у неё спросил! И за кого голосовать на следующих выборах!

– Да это мне знать не интересно, – махнул рукой дурень. – Главное, выяснить, может ли и человек под водой жить или не может. Если может, то всё остальное вообще не важно, а если не может, так и подавно!

Заклевало тут у рыбака, дёрнул он удочку, вытащил из воды карасика (втихаря, чтобы дурень не видел) и в ведро его – бульк!..

– О-о! – заметил ведро дурень. – А что ж они, рыбы-то, ведро своё забыли? Как же они будут воду из колодца черпать?.. Ой, пропадут!.. У кого же я тогда ответ узнаю?.. Спасать надо! Спасать!

Схватил он ведро и побежал опять через поле, только куда-то в другую сторону. Соседский пруд, видать, искать. То есть тот, что в соседней деревне.

– Стой! Стой! – кричит ему вслед Егорыч. – Куда же ты?! Рыба-то у тебя в ведре! У неё и спроси!..

Да разве его, дурня, докричишься. Ума нет, а ноги быстрые.

– Эх, верно говорят, грешно над слабоумными смеяться, – вздохнул Егорыч. – Лишний раз усмехнёшься, сам же и поперхнёшься!

Ох, давным-давно это было. Уж никто и не вспомнит когда именно.

Только случился как-то раз в одном царстве-государстве один случай, про который мы вам сейчас и поведаем.

Протянул Иван-царевич посреди ночи руку к любимой Василисе, чтобы приобнять её с нежностью, да приласкать с любовью, и… чуть не помер от страху!.. наткнулась его рука не на тёплое и приятное, а на холодное и гадкое!

Вскочил Иван-царевич на ноги, зажёг лучину и видит – лежит на кровати, на том самом месте где должна лежать его милая жёнушка, совсем не Василиса Премудрая, а огромная мерзкая жаба с выпученными глазищами и с бородавками по всему телу!

– Это что же такое-то?! – не на шутку испугался Иван-царевич.

– Опять злые вороги превратили меня в чудище болотное, любимый мой Ванечка, – проквакала мерзкая тварь жалобным голосом.

– Вот те на! – почесал взлохмаченную голову Иван-царевич. – А я уж надеялся, что заклятие после первого поцелуя навеки сгинуло! Что же теперь делать-то? Неужто опять целоваться придётся?

И вспомнив, как это было тогда, впервые, на болоте, он брезгвительно поморщился.

– Да боюсь, Ванечка, что одним поцелуем тут теперь не отделаться. В прошлый-то раз я просто лягушкою была, а теперь вон какою жабою оказалася!

– А как-же тогда?.. – глаза царевича округлились от предчувствия самого страшного.

– Чувствую, придётся тебе, Ванечка, выполнить со мною супружескую обязанность, – вздохнула жаба, – чтобы я обратно в Василису превратилась.

– Что? – прохрипел царевич, чуть дар речи не теряя. – Супружескую обязанность?.. С жабою бородавчатой?!..

– А иначе, Ванюша, так и останусь я на веки вечные чудищем, и не вернётся к тебе никогда твоя любимая Василисушка.

Покручинился, покручинился Иван-царевич…

«Что ж, делать нечего, – сказал он сам себе мысленно. – Придётся мне, горемычному, выполнить то, что требуется – приласкать жабу страшную, чтобы она обратно в мою красавицу превратилася».

Выпил он тут чарку зелья заморского для храбрости, прилёг на брачное ложе, закрыл глаза, чтоб от жабьего уродства не вырвало, усадил чудище болотное на то место, которым супружескую обязанность выполнять следует, и…