Олег Хасанов - Кайдзю-хоррор. Из России с ужасами

Ескалиева он видел наяву.

– Капитан!

Миронов вздрогнул, отворачиваясь от залитого кровью бассейна. В разбитое окно врывался пронизывающий ветер. Метель скрадывала пейзаж, исчезли в белой пурге ущелья, хотя до них было рукой подать. Бассейн в посёлке с полутысячным населением – абсурдная расточительность, но сюда любила ходить Марина. Его дочь плавала в искусственном водоёме, который теперь был красным от крови – не различить расчерченных дорожек на дне. Словно в нём выпотрошили свинью. Но где останки свиньи?

– Капитан. – К Миронову приблизился сержант Маутин, рослый детина в ушанке. – Я связался с родителями этой Лены… Елены Рябцевой. Она ушла из дому утром и не возвращалась.

– Отличненько, – пробурчал Миронов, хотя отличненького было мало. В который раз он обвёл взглядом помещение.

Полицию вызвал сторож. Он утверждал, что глава ПГТ Вересаев пропал из бассейна, вместе с гражданкой Рябцевой, несомненно, его любовницей, что в здании выбито окно, и кровь везде.

Не нужно было служить в органах семнадцать лет (а Миронов служил), чтобы понять, что в бассейне произошло убийство. Но где же трупы?

В голову Миронову лез нелепый образ: голый Вересаев проламывает стеклопакеты и уходит в тундру, у него на руках – убиенная (из ревности?) девушка.

Но снаружи не было никаких следов. Они изучили снег.

Миронов дотронулся до пульсирующей вены на виске. Тупая боль нарастала в черепной коробке. За спиной Маутина то формировалась, то исчезала тень.

В Койске служило пять сотрудников органов внутренних дел: четыре участковых уполномоченных и представитель отдела по вопросам миграции. Четырёх полицейских хватало, чтобы обеспечивать порядок. Здесь не случалось громких преступлений, квартирных краж, грабежей, не было наркомании. Если кто-то и покупал на материке марихуану, он тихо выкуривал её дома. Полиция занималась пьяными драками, незарегистрированным оружием и семейным насилием. Школьный сторож Толик Козлов, выпивая, лупил супругу, но та же супруга через час слёзно умоляла выпустить драчуна из каталажки. В здании РОВД располагалась клетка для буйных задержанных, и без Толика и пары алкашей, её замок давно бы заржавел.

Основной заботой койской полиции были не люди, а звери. В их обязанность входило защищать граждан от белых медведей. Как только мишка забредал в посёлок, включалась сирена, стражи порядка садились в вездеход и шумом прогоняли залётного. Год назад Маутин приютил в РОВД медвежонка. Марина с одноклассниками кормили его сгущёнкой и печалились, когда приёмыша отправили в Новосибирский зоопарк.

Койск был дырой, но дырой, в которой любое преступление раскрывалось за час. Четверо полицейских на двести тысяч квадратных километров от акватории Ледовитого океана до ближайшего населённого пункта – вполне достаточное количество.

Но сегодня утром, отдёрнув душевую шторку, Миронов увидел дьявола. Призраки прошлого нашли его тут, в двухстах километрах от Северного полюса. В умывальник струилась тёплая вода (вода текла постоянно, тонкой струйкой, чтобы не заледенела канализация). Из спальни Марины пела Карди Би – страшная бездарность, по мнению Миронова, но Миронов уважал вкусы дочери. В ванне, в форме и фуражке, стоял Ескалиев. На плече его болтался автомат.

– Подобен дьяволу, – сказал призрак.

Миронов зажмурился и сосчитал до десяти. Затем залез под душ в пустую, конечно, ванну.

Он подумал, ловя пересохшим ртом струи из лейки, что перемены грядут, тревожные перемены под небом без солнца.

Спустя несколько часов позвонил охранник бассейна, а в процессе осмотра места преступления звякнул Купчик, известил, заикаясь, что некий турист выблевал в фельдшерском пункте человеческий палец и смылся.

Миронов надеялся, это последние дурные новости на сегодня.

Он ошибся. Сильнее он ошибался разве что в девяносто девятом, беспечно шагая к краю пропасти за рядовым Ескалиевым.

6.

В четырнадцать двадцать Марина Миронова вышла из подъезда, чтобы выгулять единственного в Койске той-терьера. Температура падала, ветер толкал в спину, натриевые лампы на мачтах доблестно сражались с полумраком. Под подошвами уггов скрипел снег, перемешанный с солью. В наушниках Билли Айлиш пророчила всем хорошим девочкам ад, а Марина была хорошей девочкой.

Тина мелко тряслась в меховой шубке и тявкала.

Марина обогнула родную панельку, водружённую на сваи. Койск застраивался с учётом ураганных ветров – дома возводились так, чтобы микрорайон имел здание, защищающее собой другие сооружение, стену, перекрывающую сильный воздушный поток. Отсюда – пятнадцать минут до школы по прорезанной в снежных завалах тропинке. Если бы в торце дома были вырублены окна, они выходили бы на холм, утыканный запломбированными пятиэтажками.

«В смысле пропали?» – набросала Марина сообщение. Варежка болталась на верёвочке, голая рука мёрзла, но Марина не замечала холода. Она переписывалась с одноклассником. Тимка Латынин – симпатичный паренёк, но какой-то… провинциальный? Влюблён в неё по уши, думает, она не знает… Марина планировала поцеловаться с Тимкой на выпускном – французский поцелуй, но не больше.

«В прямом!» – написал Латынин. В смысле, в смысле прямом. – «На станции ни полярников, ни Буранчика, здесь дыра огромедная в стене, всё перевёрнуто вверх дном!».

«Да ладно», – написала Марина. Решив, что это не похоже на Тимку – разыгрывать таким способом, стёрла и написала: «Ты моему папе позвонил?».

«Конечно. Он уже едет».

«А ты там? Иди домой».

«Тут я. Ещё китаец бродит вокруг и, по-моему, у него белка».

Тина залаяла и метнулась обратно к дому. Марина выпутала ноги из поводка, рассеянно сменила маршрут.

«Я вспомнил про экспедицию Дьявола», – написал Тимка. Исправил своеволие Т9:

«Дятлова*».

«Ну тебя», – написала Марина.

Он шла за Тиной, глядя в телефон. Если бы она подняла голову, то увидела бы того, кто этим утром убил главу Койска и забрал полярников. Того, кто стоял на холме и смотрел на посёлок.

7.

Тимур рассказал о случившемся за обедом. Он черпал ложкой куриный суп и говорил взахлёб. Отец слушал, нахмурившись, теребя в руках очки.

– Я, конечно, не эксперт, – сказал Тимур полушёпотом, – но, по-моему, стену выбили снаружи. Вся столовая в осколках кирпича.

– Можно мне ещё раз посмотреть?

Тимка вытер пальцы об олимпийку и передал отцу телефон. Михаил Латынин, гладковыбритый, лысый, как колено, поводил бегунком, пролистывая экскурсию по городу и бухте.

– …и подкормим Буранчика, – услышал Тимур собственный голос из динамика. – Я прихватил в магазине сосиски.

Не надо было смотреть на дисплей, чтобы перед глазами встала разгромленная столовая, поднос на полу, порванная куртка. Он снова подумал о перевале Дятлова. Тимура не страшили фильмы ужасов, но прошлым летом аудиокнига про инцидент с советской тургруппой его действительно напугала. Он слушал чтеца и представлял заснеженные горы, что-то тёмное, крадущееся в ночи за туристами. Какой-нибудь бог манси или снежный человек…