Алексей Мишаткин - Лик Ltd: Продам Лицо

Ланс пожал плечами – что я могу поделать? Немец заказал шнапс и воду с газом. А потом без предупреждения произнес речь:

– Мои предки всю летописную историю только и делали, что воевали за Великую Германию. Идея доказать всему миру свое законное величие была в них неистребима. А вот мои внуки за столом намного лучше орудуют палочками, чем владеют искусством использования ножа и вилки. Японские самураи когда-то падали в обморок при виде разделанного кролика, до такой степени они были вегетарианцами, десять тысяч лет! С 19-го века они трескают мясо и очень этому рады. Да что там, сам их император, прямой потомок Бога на земле, носит европейские костюмы и туфли-«оксфорды», я лично видел. Говорят, у Далай-Ламы две дюжины добротных костюмов и телефон последней модели с яблоком на фюзеляже. Простите, я летчик-истребитель в отставке… Вы видите, как все в мире перемешалось? Мы теряем лицо и в упор отказываемся это замечать!

Китайцы – они молодцы. Они сохранили свои корни. Не растеряли культуру, которой много тысяч лет, а преумножили и развили ее. Их медицина, старинные эпосы, питание, фэн шуй… Они сильнее нас. Доказательство перед нами. Наши города превратились в Китайские Муравейники! Нашим внукам придется в них жить. Если вы спросите меня, хорошо это или плохо, я не смогу вам ответить, и не потому, что боюсь этого ответа. Просто не знаю, правда. Наши дети недавно переехали в Канаду, ищут лучшую жизнь. Вы только взгляните на карту Канады! Одни китайцы да гризли… И это будет родиной наших внуков.

В моем родном Гельзенкирхене на воскресной проповеди наш пастор как-то произнес непонятную фразу: «Патриотизм – это бесплатный способ гордиться достижениями, к которым ты не имеешь ни малейшего отношения».

Мне было девять-десять лет, около того. Я тогда ничего не понял. Слишком взрослая мысль для меня. Я записал, я немец. Он, Преподобный Клаус, часто говорил странные вещи. Вскоре ему прислали замену, а его отправили на повышение, как нам сказали. Когда я с годами начал осознавать смысл его проповедей, мне пришлось изрядно засомневаться в факте повышения. Вот вы сходу понимаете, что он хотел сказать этой фразой о патриотизме?

– Не совсем. Честно, никогда особо не задумывался над этой темой, – ответил Ланс, складывая из салфетки самолетик.

– Вооот! А Преподобный Клаус нашел-таки способ заставить меня задуматься, хоть и спустя много лет, ранений, подвигов и потерянных товарищей, которых мы даже не смогли похоронить.

Итак, мы испытываем гордость за достижения наших соотечественников? Да, безусловно.

Мы гордимся, когда наши футболисты становятся Чемпионами Мира? Безмерно! Ну а Вы, лично, что для этого сделали? Вы вообще хоть раз были на игре сборной по-настоящему, на стадионе? Нет… Хорошо.

Наша певица исполняет какую -то несуразную песню на конкурсе «Евровидение». И занимает место выше, чем такая же безголосая особа из соседней страны. Вы рады? Еще как! Даже припев на рингтон поставили. А каково Ваше участие в этой победе? Подпевали на диване под пиво с сосисками?

Ваш соотечественник изобрел новое химическое вещество, которое стало прорывом в технологии сверхпроводимости. Ваш! Это первое, что Вы напишете друзьям -иностранцам в facebook. Вы ему что, пробирки подносили или давали ватку с нашатырем понюхать после взрыва в лаборатории? Едва ли. А гордости полные штаны! Простите, заносит иногда. Дорогая, ты не скучаешь тут?

– Нет, спасибо, мне весело, – ответила верная подруга летчика-истребителя, с неподдельным интересом взрослой кошки рассматривая виртуальных человечков в аквариуме. Она слышала эти истории сотни раз. – Да не слушайте Вы его, юноша! А то вместе с нами завтра отправитесь на повышение, как этот бедняга Преподобный Клаус. Кстати, его на самом деле звали Рудольф. Он был однокашником моего отца по гимназии. Папа говорил, что тот всегда был не в себе, а после исчезновения о нем вообще никогда не вспоминали.

Ланс из вежливости поддержал беседу:

– Кто знает, может лучше совсем исчезнуть, чем потерять лицо? Как человеку жить без лица? Так же невыносимо, как и лицу без человека.

Истребитель удивленно оживился:

– Ого, да Вы – философ! И так искусно прятались под личиной приличного человека! Ха -Ха! Шутка. А Вы, простите за бестактный вопрос, но тут такая атмосфера, понимаете… Вы кто по национальности?

– Я родом с Аляски.

– Ясно, не продолжайте.

– Спасибо! Я и вправду запутал бы Вас своим ответом.

К столику подкатила тележка с заказом.

– Если будем кого-то сегодня благодарить, то пусть это будет шнапс! За то, что он пока еще есть на свете! – произнес немец лихой тост. Жена попросила порцию для себя щедро разбавить водой.

Ланс принял угощение, поблагодарил жизнерадостную парочку и улизнул из-за стола, сославшись на срочную встречу.

* * *

На следующее утро, вызвав такси для отъезда в аэропорт Белого Верблюда, Ланс вернулся к книжным стеллажам с четко определенной целью – забрать томик Маркеса домой. Он за несколько секунд вновь отыскал его по алфавитному указателю на букву «М». После, сделав два десятка шагов в сторону бара, он заметил за стойкой сосредоточенного Владлена. Тот, вопреки всем местным представлениям о безопасности, протирал полотенцем настоящий стеклянный пивной бокал.

После возвращения с острова Белого Верблюда Ланс против своей воли был погружен в пучину странных и мрачных событий. Они совершались так последовательно, подготовлено и неотвратимо, что к концу не осталось сомнений: так и должно было случиться. Ничего, друг, не поделаешь, карма, заработал.

В старинных кинотеатрах можно было смотреть фильмы на черно-белой заезженной в труху пленке. Это была просто магия какая-то. Скомканный мир на экране был так же похож на реальную жизнь, как потусторонние заросли из больного затянувшегося сна напоминают прогулку в парке солнечным утром. Лес тумана, полный смрадных чудовищ и деревьев-призраков. Вытертая и исцарапанная чьими-то когтями пленка одаривала зрителя фонтаном вспышек, черных полос и таинственных знаков-рун самых диковинных форм. Герои в кадре то вдруг принимались двигаться рывками, исполняя сложный брейк-данс, то впадали в столбняк без предупреждения. Иногда мир по ту сторону экрана погружался в полное безмолвие, а то и вовсе исчезал. Рвалась пленка. Потом происходило чудо – Большой Взрыв! В зале вспыхивал свет прямо по незащищенным глазам присутствующих. Всевышний в будке киномеханика проматывал немного пленки на катушке и являл нам рождение Новой Вселенной. Свет тушили. Экран снова наполнялся жизнью, как правило, такой же неоднозначной, как и до катастрофы, с безвозвратной потерей целых фрагментов, а иногда и героев.