Бессон Айра - Полина, иди на свет. [Следуйте за героем]

Она испугалась и вскочила на ноги, хлопала глазами, озираясь по сторонам, и не могла понять, что происходит. Мир, который она знала, изменился. Все стало серым, как будто нарисованным простым карандашом. В этом бесцветном пространстве предметы – лавочки, деревья, фонари, торговый центр напротив – были четко очерченными фигурами разных оттенков серого. Вывески на магазине были непривычно тусклыми. А вот люди вокруг выглядели как разные по размеру белые контуры и светились. Их лица можно было различить, но Полина паниковала: у нее кружилась голова, она начала задыхаться, так что ей было не до лиц. К ней, подобно шаровой молнии, метнулось очень светлое пятно и сказало: «Сядь, пожалуйста, и выдохни». Она повиновалась и закрыла глаза, уперев голову в руки.

– Полина, послушай меня. Твоя реакция нормальна – у всех первое включение проходит примерно так. Это почти всегда шок. То, что я сейчас сделал, абсолютно безопасно для тебя, это просто… другой взгляд на мир. Я должен тебе кое-что рассказать, – он говорил отчетливо, как с иностранцем. – Ты особенная девушка и можешь видеть свет и доброту в других людях. Больше того – ты способна передавать им этот свет, делая их лучше. Потому что ты эмпат. Эмпатов в мире очень мало, и у вас уникальные способности. Вы с ними родились, но часто об этом не знаете. Для эмпатов существуют целые организации во многих странах. Все это легально и известно государственным структурам.

Ей хотелось заорать: «Что, к чертям, происходит?» Но, стараясь даже в такой ситуации сохранять лицо, она спросила:

– Ты тоже эмпат?

– Нет, я хранитель. И я тебя сейчас «включил» – то есть, сделал так, чтобы ты «видела» людей по-настоящему. Полина, открой глаза и оглядись вокруг.

Выдохнув, она повиновалась. Мир все еще был серо-черным. Она посмотрела туда, где сидел Илья, и увидела яркое светлое пятно. Ее немного мутило.

– Посмотри на людей теперь. Что ты видишь?

– Вижу какие-то светящиеся пятна, а не людей.

– Верно. Свечение человека определяется уровнем доброты в нем. Чем сильнее свечение, тем он добрее, тем больше склонен к сопереживанию. Если бы ты могла увидеть себя со стороны, то поняла бы, что светишься очень сильно. Именно поэтому я и понял, что ты эмпат, когда увидел тебя впервые.

– Здорово. Ты колдун?

– Полина…

– Мне не очень хорошо. Ты можешь сделать так, чтобы все стало нормальным?

Он дотронулся до ее руки, и мир стал обычным. Ей хотелось уйти. Ей было страшно. Он внимательно посмотрел на нее.

– Мы работаем на ФСБ, – Илья заговорил быстрее, будто опасаясь, что она убежит. – У нас целый Департамент. Это не какая-то школа магии. У нас есть тренинг-центр. Мы получаем спецзадания, работаем с коллегами из других стран. Суть в том, что я здесь, чтобы предложить тебе работу.

– То есть, письма из Хогвартса мне не ждать?

Илья проигнорировал ее шутку:

– Я бы хотел, чтобы ты пришла к нам и увидела все своими глазами.

Поля ничего не ответила и, спешно попрощавшись, рванула к дому, отказавшись от предложения проводить ее.

Как только Поля очутилась в квартире, ее охватила паника. Пока Илья был рядом, она как-то крепилась и старалась сохранить лицо, но теперь, когда Поля осталась одна, случившееся целиком поглотило ее. Она мерила шагами квартиру и не могла остановиться. Зачем-то таскала с собой телефон и теребила его, тыкая в экран и желая удостовериться, что реальность все еще здесь. Выкинуть увиденное из головы не получалось. Позвонить Лерке! Но что сказать? Никто не поверит. Она улеглась в кровать, завернулась в одеяло и первый раз за долгое время включила телевизор, чтобы отвлечься от пугающих мыслей. На экране замелькали фигурки людей – в студии обсуждался насущный вопрос: юбилей какого-то артиста. Ведущий, перекрикивая всех остальных, настаивал на том, что юбиляр – подлец, бросивший свою первую семью. Полина не заметила, как уснула, забыв выключить свет в квартире.

Она снова шла по Мирному к карьеру, надеясь, что все же найдет родной дом и ей не придется прыгать в бездну. Но тьма была безжалостна, Полина опять оказывалась на краю, как прежде, прыгала вниз, и тьма обвивала ее, душила, пока сон не разрезал свет, вырывающийся из самых глубин, и не спасал ее.

***

Стул на работе, в целом довольно незаметный, вдруг стал катастрофически неудобным. Полина и поднимала его, и опускала, поворачивала под другим углом к столу, но все было не то. И мобильный вдруг стал активным. Звонила и писала мама из Мирного, рассказывая, что на майские папа взял им путевку в пансионат. Писали подруги. Звонили из банков с кредитными предложениями. Все нервировало. От каждого звука, каждой вибрации она подскакивала на месте.

Илья знает, где она живет. Похоже, он не просто псих, но еще и колдун. И он знает, где она живeт. А вдруг он убьет ее? Возможно, это какая-то секта, и они знают про нее. Мир не такой, как она представляла. Твердая почва уходила из-под ног. Рассказать было некому.

Полина, конечно, решила не ходить ни в какой департамент и забыть про все.

Через неделю стало получше. Она уговаривала себя, что все это просто гипноз. Он, наверное, ввел ее в транс или что-то такое, наговорил непонятных вещей про свет и доброту, чтобы… Чтобы что? Логическая цепочка обрывалась. Непонятны были его намерения. Ну, да ладно. Может, какой-то новый вид мошенничества.

***

В Москву пришла весна. Мокрый снег валил за окнами офиса, пока в своем кабинете ее отчитывал Григорий #матьегогосподинмедиарешений. Но, честно говоря, Полине было совершенно все равно. С момента злополучного вечера, когда Илья наговорил ей странных вещей про ее предназначение, она стала хуже работать. Эти цифры, подсчеты, слова стали омерзительны своей бесполезностью. Тупые придирки Григория, подковерные интриги… Это всегда бесило ее, но теперь стало совсем невыносимым.

Люся сильнее обычного утомляла своими просьбами помочь с проектами (считай, сделать все за нее), и Иван раздражал глупыми попытками привлечь ее внимание.

Он как будто почувствовал, что потерял ее, поэтому усилил ухаживания и постоянно вился у ее стола, хотя она не давала ему повода надеяться на что-то. Полина вспоминала Илью, и ей очень не хотелось думать, что он какой-нибудь душевнобольной или колдун. Да и он совсем не был похож на сбежавшего из психушки. Конечно, он казался, мягко говоря, своеобразным, но ему удалось перевернуть ее мир с ног на голову. Но все, что он с ней сделал, было страшно – а ей нравилось стоять на твердой почве знакомой физической реальности. Тем не менее не раз она прокручивала в голове случившееся: его слова про эмпатию, свет, про то, что она может помогать людям… и потом этот новый взгляд на мир – светящиеся контуры вместо привычных тел. Это невозможно было взять и забыть. Ведь она видела это. Видела своими глазами.