Андрей Марковский - Веселья жизни скрылся легкий дым. Рассказы для девушек среднего возраста

Он перевёл взгляд вниз и вновь порадовался тому, что получалось на бумаге. «Это стоит отметить», – рука потянулась к заветной бутылке, которая стояла здесь же, к тому же так и осталась откупоренной. Проблема выбора чистого бокала в этот раз не возникла: свежеиспечённый красавец с глазами любимой женщины стоял на подоконнике.

Бокал остыл, был теперь едва тёплым. Виталий налил немного виски, буквально на донышко. Напиток своим золотистым цветом дополнял картину, но чего-то не хватало. Виталий подумал и вылил из бутылки всё. Теперь жидкость составляла нижнюю часть рисунка, а глаза как будто парили над ней. Он поднял бокал выше, на уровень своего лица, виски красиво покачивалось, создавая блики. Сквозь нарисованные глаза лился, переливаясь, свет солнца, переотражаясь от янтарной поверхности, и вдыхал в рисунок жизнь своими золотыми искрами.

Пить такую красоту невозможно: милые и одновременно строгие глаза смотрели на него, заглядывая внутрь, в самую потаённую глубину. Поднести бокал ко рту и выпить содержимое показалось художнику неимоверным кощунством, как будто вместе с напитком он мог эти родные глаза проглотить. Нет, уж лучше он будет любоваться ими издалека. Так безопасней.

Виталий вернул бокал на уже привычное место, на солнечный подоконник, и некоторое время не мог от него оторваться. Только сейчас он заметил, что похмелье его куда-то растворилось, незаметно прошло, без помощи привычного средства «лечить подобное подобным» (если не считать того глотка виски, но их влияния он уже абсолютно не чувствовал). Голова ясная, руки больше не дрожат, а сил столько, прямо как в давней молодости, когда он мог работать по двое суток без сна и отдыха. Он вновь посмотрел на сделанные им наброски сказочных персонажей, они ему по-прежнему нравились, можно продолжать. Конечно, было бы лучше дождаться одобрения автора, но времени до вечера ещё оставалось довольно много, и он вновь погрузился в рукопись, вычитывая оттуда почему-то незамеченные им раньше подробности в описании персонажей. Когда раздался стук в дверь мастерской (звонок давно не работал), Виталий с трудом оторвался от очередного рисунка. Пожалуй, уже из второго десятка – стол был полон изрисованной бумагой.

На пороге мастерской, как будто сбежав из картины Ренуара «Зонтики», его ждала Марина. Оказывается, давно едёт дождь, а он и не заметил.

– Виталька, ты спишь что ли? – она чмокнула его в щёку. Он обнял её, прижался к мокрому от дождя плащу и с наслаждением дышал запахом её волос. – Я стучу-стучу, а ты не слышишь.

– Я тебе звонил, ты тоже не слышала, – неохотно отрываясь, ответил он.

– Я видела, но не стала перезванивать. Всё равно поехала к тебе, ты ведь сказал, что будешь в мастерской. Показывай, что получается, – она бросила на пол раскрытый мокрый зонт, а он повесил её плащ на гвоздь, много лет старательно исполняющий роль вешалки.

Они прошли в студию, и Марина тотчас заметила бокал на подоконнике, а рядом пустую бутылку из-под виски.

– Опять пьёшь? – её бархатный голосе стал жёстче. – Эх, Виталя Виталя. Ну как тебе после этого верить? Утром обещаешь, а вечером за бутылку хватаешься. Учти, я не железная, могу не выдержать.

– Ну что ты! —испугался он. – Я абсолютно трезвый, а вискарь в бокале —инсталляция, дополняет образ. Смотри. Это я для тебя нарисовал. Хотя, если честно, больше для себя. Мне тебя не хватало, я твои глаза нарисовал. С ними мне как-то легче стало работать.

Но Марину собственные глаза в буддистском образе нисколько не заинтересовали, она с жадностью схватила листы с набросками, которыми был завален весь стол.

– Виталечка! – с восторгом завопила она. – Я прямо таких себе и представляла Чегошку и Графишку! А Квантик какой! Ах! А это что? Это спасение Микроши? Как здорово!

Она обхватила его и закружила на маленьком свободном пятачке между столом, мольбертом и кучами разного нужного и совсем бесполезного хлама. Он не преминул воспользоваться ситуацией и поцеловал её в губы. Она не возражала. Кружение замедлилось, потом совсем остановилось, а поцелуй всё никак не мог закончиться.

Когда они смогли вернуться к работе, Марина всё же захотела кое-где немного поправить его наброски, но это были мелкие, почти не влияющие на общий замысел детали, вместе они справились быстро. Они давно договаривались, что она поведёт его сегодня вечером куда-то, и планы менять не стали, хотя Виталий предпочёл бы поехать с Мариной домой и заняться чем-нибудь куда более приятным.

Они оказались на премьерном показе нового фильма Серебренникова, только что вернувшегося с Венецианского фестиваля, после кино – обязательный фуршет, где Виталий вдруг вспомнил, что абсолютно ничего сегодня не ел, ни крошки. Он набросился на бутерброды, какие-то паштеты в невкусных, испечённых из сладкого теста корзиночках, а маленькие канапе с копчёной рыбой неприлично заглатывал сразу по несколько штук. Про вино почему-то не вспомнил до тех пор, пока Марина, оставив его «на секундочку», не появилась в компании седовласого, с такой же седой опрятной бородой джентльмена в идеально сидевшем на нём костюме, и не протянула бокал с шампанским.

– Папа, ты хотел познакомиться с моим любимым мужчиной. Вот он, Виталий Молодин собственной персоной. А это, Виталя, мой папа, Александр Гуннарович.

– Тот самый Молодин? – интеллигентно улыбаясь, поздоровался с ним за руку Маринин папа. Пожатие у него было не по годам крепким.

– Даже не знаю, что сказать, – пожал плечами Виталий. – А вы, стало быть, отец той самой знаменитой писательницы Марины Пелле?

«Отец писательницы» мягко рассмеялся, а Маринка добавила: «Папа музыкант, играет в оркестре Большого театра». Чокнулись и выпили шампанское за знакомство. Шипучка была удивительно приятной на вкус.

Только через пару дней Виталий вспомнил о существовании наркотика c названием «водка», да и то не сам. Он с увлечением работал над книжкой Марины, которой после его успеха с образами сказочных героев пришла в голову идея сделать два варианта: умеющим читать детишкам – классический текст с иллюстрациями, а для детей помладше – больше рисунков, чем текста, вроде комикса; она уже договорилась с издателем и сейчас адаптировала свою сказку к этому формату. Соответственно, художественной работы сильно прибавилось.

Без предупреждения, как на картине Репина «Не ждали» (впрочем, это для него было обычным делом) завалился Витюха с бутылкой и несколькими пирожками, наспех купленными в каком-то ближайшем супермаркете. Оказывается, у него накопилась куча насущных вопросов, которые срочно нужно обсудить: выборы американского президента, война в Сирии, а главное – родной царь, который вместо Виткиных проблем вдруг решил заняться спасением журавлей-стерхов. Витя когда-то был хорошим инженером, ведущим конструктором на заводе «Рубин», но когда всё производство сдулось и завод превратился в деловой центр, стал подрабатывать ремонтом всякой мелкой электроники – от телевизоров до мобильников и навигаторов. Денег это приносило немного, зато свободного времени появилось хоть отбавляй.