Максим Форост - Расцветая подо льдом

© Максим Форост, 2021

ISBN 978-5-0053-0267-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Трудная и неверная выдалась в этом году весна. Весна – всегда труд. Земля и лес возрождаются в муках. С немым стоном пускает лес соки по жилам, с натугой разворачивает почки из очерствевшей за зиму кожи. Почки прорастут листвой, бутоны лопнут, жизнь вырвется наружу – все силы уйдут на то.

Труд и стоны естественны, как сама природа. Как жизнь и оживание. С ними рвётся на волю восторг, пьянящий дурман и головокружение, но не теперь… Теперь с восторгом возрождения срослась тревога. Точно лес не пробудился, а грубо разбужен – толчком, окриком.

Снег не растаял с весенней истомой, он растоптан подкованными сапогами. Не гроза, а железо гремело над Смородиной. Лес и река проснулись под крики, под жалобы, под тяжкие вздохи людей – усталых, бегущих и падающих в бессилии.

– Затаись! – в панике велит желтоволосый вожак.

Полтора десятка бойцов упали замертво и вжались в землю. Лежали долго. Вслушивались в скрипящий лес, в выдохи ветра и в шорохи трав. Далеко, очень далеко за их спинами, едва-едва различались возгласы – то ли людские, то ли звериные, то ли лешачьи. Не возгласы – победный вой.

Люди вглядывались в чёрные, мокрые от талой воды деревья, в немятую серо-зелёную траву, в нетоптаный остаток снега на тенистом склоне. Впереди лежал луг – широкий, просторный, а потому опасный, как всякая открытая местность. Перелесок за ним чреват возможной засадой.

– Да нет, тут безопасно, – со свистом выдохнул ратник в затёртой кольчуге и в мокром, с прилипшей тиной, всадничьем плаще.

– Лежать, Верига, – зашипел желтоволосый. – Безопасно будет, если я так скажу.

Вожак лежал и считал бешеные удары сердца. За лугом, за перелеском текла речка Смородина – она была бы спасением. Текла она медленно, неповоротливо, едва перемещая свои воды. Желтоволосый вздрогнул. Рядом с ним старый рыжебородый ратник, подняв голову, глядел на далёкие холмы справа.

Там на холмах сгибались в дугу берёзы: некто тянул к земле высоченные деревья. Донёсся крик, деревья распрямились, что-то пронеслось в воздухе.

– Долюшка-Судьбинушка, спаси-пронеси, Долюшка-Судьбинушка, спаси-пронеси, – молодой воин зачастил ратничью молитву.

– Добеслав, язык отрежу, – пригрозил Верига. Он смолк. Деревья распрямлялись ещё и ещё.

– Там был Ярец? – спросил желтоволосый вожак.

– Ярца в той стороне видели, – подтвердил рыжебородый. – Он уводил сотню через болота.

– Их отряд больше нашего, потому и попались, – успокоил желтоволосый. – А нас не увидят.

Берёзы снова, скрипя, разогнулись. Вожак задрал голову.

– Это Путьша, клянусь вам, Путьша Кривонос! – он уцепился глазами в то, что летело над лесом.

– Брось, – передёрнулся Верига, – отсюда не разглядишь.

– Да Путьша это! – стонал вожак. – Путьша и все, кто с ним был.

А рыжебородый ратник вдруг поднялся и, не сгибаясь, пошёл вперёд. Вожак очнулся:

– Эй, Скурат, – окликнул он. – Вернись!

Скурат замер на краю леса:

– Смотри, – сказал он. – На луг выходить нельзя, луг с холмов просматривается. А слева обойти можно.

Один за другим ратники перебрались к Скурату. Долго глядели на луг и на перелесок над речкой. Стояли изнурённые и досадливо скалились. Все – в грязных всадничьих плащах, но без коней, все с луками на спинах, но луки размокли в воде. Люди пропахли болотом, гнилью, поражением. Желтоволосый вожак, глядя на них, сморщился как от боли.

– Здесь не переправиться, – за всех сказал Верига. Люди сгорбились и отошли на прежнее место. Кто-то злобно сплюнул. Добеслав клацал зубами, будто на кого-то огрызался.

Желтоволосый тянул шею и искал переправу. Река текла здесь не по-людски: она то останавливалась без ветра, то с ветром неслась быстрее быстрого. Точно ратник, она перемещалась короткими перебежками. Вожак был молод, очень молод, лет двадцати с небольшим. Сейчас бы ему струсить, накрыть голову плащом и заскулить.

Он резко обернулся к своим:

– Вы же ничего другого не ждали, ага? Знали, что река разлилась, что холод сведёт ноги, что железо придётся бросить, а лошадей для переправы нет…

– Это ты нас завёл, – проговорил Добеслав, – загнал нас в ловушку.

– Если б ни я, вы были бы там, где теперь Ярец!

– Они повсюду рыщут. Если не уйдем немедленно, то нас зарубят.

– Ага, – согласился желтоволосый, – или как Путьшу разорвут на берёзах.

Он видел: бойцы недовольны, они злятся. С полдюжины думают так же, как Добеслав, и Верига в их числе – вот это плохо. Но рыжебородый Скурат пока молчит – и это хорошо. А со стороны болот, останавливаясь и прячась, сейчас пробирались шесть-семь бойцов, их не заметили. При них – лошади. На лошадях – раненые.

– Нет, мы не идём за Смородину, – решил желтоволосый.

– Что? – не поверил ратник.

– Да кто ты вообще? – задохнулся другой. – Кто такой? Мы что – тебя избирали?

– Меня избрал Вольх, – напомнил вожак. – Я – друг Вольха. А вы?

– Наши подошли, – ахнул молодой боец.

Подошедшие замахали им руками, зашипели сорванными голосами:

– Ну, скорее, там на холмах лешаки, их полсотни, секирщики и пращники. Кто здесь старшой? Ну, не теряй времени. Здесь есть переправа?

– Я здесь старший, – объявил вожак, – и мы не идём за Смородину.

– Как же это? – ужаснулся раненый с перебитой ногой, что лежал поперёк лошади.

– Мы идём вверх по реке, хоронимся в кустах и оврагах. Мы подберём лошадей, что отбились от сотни Ярца. Лошади теперь у реки, они долго бежали и сейчас пьют воду.

– А нельзя вверх по реке, нельзя, – взмолился раненый. – Верига, ну, скажи ему: на холмах лешаки, увидят.

Верига вспыхнул. Желтоволосый кусал губы и ждал.

– В конце-концов, кони у нас уже есть, – сказал Верига. – А ниже по реке подберем ещё, на них и переправимся.

– Это верховые лошади, – перебил желтоволосый, – а у Ярца в сотне были вьючные. Те самые, с трофеями.

Вожак видел, как у ратников вытянулись лица. Он сжал зубы и обвёл бойцов ледяным взглядом.

– С нами раненые, – заартачился Добеслав. – Да и вверх по реке – куда, до Плоскогорья? Они не выдержат.

– Я выдержу, выдержу, – заобещал другой раненый, с разрубленной топором ключицей. Он и бок лошади под ним были окровавлены. – Выдержу, выдержу.

Плохо, что за раненым волочился кровавый след. Лешаки учуют по нему весь отряд.

– Он слабее всех, – сказал вожак, – но даже он хочет в Плоскогорье… Братушки, нам по другому не жить, знаете это?

– Так всего-то – перейти здесь Смородину, – растерялся Добеслав. – Там нет облавы. Там живут люди, мы с ними смешаемся.

– Тогда Вольх велит всех повесить. Мы же поклялись служить ему.