Тимоти Рувидо - Обречённый играть

Он видит пол, по которому стучат сандалии- гэта и стелется серый дым.

Потом всё это разом исчезает – ему на голову напяливают мешок.

Который снимают только там, на склоне горы…

И снова он лавирует в толпе, уворачивается от рикш, кивает двум смеющимся гейшам под розовым зонтиком, с трудом обгоняет целую процессию носильщиков с длинными коромыслами, провожает затрещиной подвернувшегося под ноги бритоголового сорванца, перешагивает через кошку, машинально кланяется группе самураев перед входом в чайную, и наблюдает, наблюдает.

Нет, за Казуко никто не увязался. Никому, кроме него, до неё нет дела.

Послушника он не видит, но это не его забота. Главное – не упустить девушку и не попасться самому. Вряд ли, конечно, его кто-нибудь узнает – трупы оживают только в легендах – однако выделяться из толпы не стоит. Даже торопливой ходьбой. Поэтому он идёт особой манерой, не идёт, а скорее скользит, подворачивая бёдра в такт шагам, отчего каждый из них становится не менее чем на ступню шире. Со стороны незаметно, а скорость существенно возрастает.

Дома и лавки закончились, начались склады. Праздных прохожих поубавилось, что облегчало преследование, но усложняло скрытность. Вот-вот придётся действовать и действовать наверняка.

Словно почувствовав на расстоянии его мысли, Казуко оглянулась. Заметила. На её кукольном личике застыла улыбка. Знает, что делает.

Кири указал пальцем на свой глаз, хлопнул себя ладонью по губам и чиркнул большим пальцем поперёк шеи.

Поняла: высмотри, выспроси, уничтожь. Кивнула.

Это на случай, если ему придётся держать оборону.

Послушник явно не ожидал преследования. Кого может заинтересовать посыльный из храма, пришедший на склады забрать товар для кухни?

Он зашёл под большой навес, где суетились портовые грузчики. Шла разделка утреннего улова.

Казуко исчезла следом за ним. Она должна установить, с кем он там встретится. Если повезёт, подслушать разговор. Если не получится, придётся допрашивать отдельно.

Кири задержался у хижины рыбака через дорогу. Сам рыбак сидел на приступке и блаженствовал с курительной трубкой во рту. Ещё один «подарок» из далёкой Португалии.

Разговорились – о воде, о погоде, о сетях. Заодно Кири, прикинувшись перекупщиком с соседнего острова Сикоку, выяснил, у кого можно по хорошим ценам затавариться «дымком». Лишней такая информация точно не будет. Всё, что связано с отравой, будь то для души или тела, шло в Японию одними и теми же путями.

Пока они беседовали, из-под навеса вышел послушник и как ни в чём не бывало засеменил в обратном направлении.

Казуко не показывалась.

Подозревая неладное, Кири попрощался с рыбаком и перешёл улицу.

Что её могло задержать?

Под навесом в нос ударил рыбный дух.

Разумеется, игра не могла передать запах, однако GR8M8 не раз замечал, что в некоторых случаях его ноздри и даже язык реагируют на происходящее живее, чем можно было предположить. Либо такова работа богатого воображения, либо разработчики научились подкладывать в видеоряд нечто, что влияло на экстерорецептивные 20 20 Экстерорецептивный – отражающий свойства внешней среды: зрительные, слуховые, вкусовые, температурные и тактильные. ощущения. Так один раз, попав в пожар, он чуть было не задохнулся по-настоящему и чтобы спастись, работал джойстиком, как бешеный.

Вокруг озабоченные лица. Ни одного знакомого. Ни одного женского.

Опасения рассеялись, когда ласковая рука взяла его под локоть.

– Я тут.

– Казуко…

– Он передал записку, – шепнула девушка. – Я посчитала, что записка важнее, чем продолжение слежки.

– Пожалуй, ты права. Кому?

– Думаю, здешнему старшине. Вон он, в красной косынке, разговаривает с тремя помощниками.

Он понял, о ком она. Действительно, здоровенный детина с яркой повязкой на голове. Шагах в десяти он них. В жилистой руке разделочный нож. С таким по-дружески не договориться.

– Я его отвлеку.

Не успел он среагировать, как Казуко смело направилась к мужчинам и покорно остановилась поблизости так, чтобы они сразу же её заметили. Когда она хотела, то могла производить впечатление обычного мальчугана, на которого никто не обращал внимания. В другой раз мальчуган превращался в смущённую девочку. Очень смущённую и очень привлекательную.

Старшина прервал разговор, посмотрел на Казуко и что-то спросил. Кири со своего места не слышал слов, но видел, как она отвечает уважительным поклоном и пятится, явно приглашая следовать за собой. Собеседники старшины понимающе заулыбались. Один хлопнул его по широченному плечу. Нетрудно было догадаться, что Казуко нашла какой-то предлог, чтобы предложить обладателю косынки и не менее яркой мускулатуры уединиться. Обычно такие люди слишком уверены в себе, и их ничего не стоило уговорить совершить глупость.

Казуко, продолжая глядеть в пол, пошла к выходу.

Старшина заинтригованно двинулся за ней, оставив нож воткнутым в серую тушу безголового тунца.

Кири снова пришлось замыкать это странное шествие.

Они вышли на пристань.

Казуко юркнула за гору скопившихся поблизости ящиков и мешков.

Старшина, воровато оглядевшись, прошмыгнул следом.

Когда Кири, готовый к драке, заглянул за ящики, старшина во весь свой могучий рост лежал на досках причала, а Казуко быстро-быстро его обыскивала.

– Нашла! – обрадовалась она и показала бумажный прямоугольник со взломанной печатью. – Уходим.

Он помог ей затащить тело поглубже, чтобы его не сразу заметили грузчики, и они покинули пристань, пробираясь через заставленные склады. Некогда дружелюбный городок в одночасье превратился во вражеский стан, так что теперь приходилось соблюдать предельную осторожность и лишний раз не попадаться на глаза.

– Что в записке? – спросил Кири, когда звуки порта остались далеко позади, а они уже шли обратной дорогой между рисовыми полями, толкая перед собой полегчавшую тележку.

Остановились.

Казуко вынула из-за пазухи бумагу и вручила ему.

Развернул. Бумага пахла её разгорячённым телом. Прочитал:

Предупредите Миякэ. Люди сёгуна – Мицумоно Кири и Огава Казуко – постараются его переманить. Не получится убедить – убьют. Они очень опасны и не знают пощады. Лучше не оказывать открытого сопротивления, а постараться скрыться. Дайте знать, когда всё устроите.

– Ты знаешь почерк Исами? Он писал?

Девушка покачала головой.

– Почерка его я не знаю, но зато только он знает наши полные имена.

– Пожалуй, ты права. Хотя это подтверждает его предательство лишь косвенно. Он мог случайно открыть их послушнику. А тот упомянул их специально, чтобы вот в такой ситуации, как сейчас, мы подумали на Исами.