Мара Гааг - Рассказы 5. Обратная сторон

Правый ботинок: А я – свою.

Левый ботинок: Да твоя растоптанная туфля и рядом не стояла с моей Ромулей.

Правый ботинок: А вот теперь я точно ударю тебя при случае.

Кровать: Тихо, обувь!

Кепка: Можно? Я хотела бы кое-что дополнить.

– Рассказывай, кепка, – дал ей слово менталист.

Кепка: Я не уверена, но, возможно, мой хозяин встречался с абонентом Ритой.

Телефон: Не может быть! Ты ее видела?

Кепка: Кажется, да. Она невысокая худенькая девочка с темными волосами. У нее большие глаза, черные, но теплые. Она казалась хрупкой и бледной в свете белой пуговицы на темно-синем покрывале. Люди почему-то называют покрывало небом, а белую пуговицу – луной. Чудные!

– Так у них было свидание?

Кепка: Да, и было такое ощущение, что у нее что-то болит.

Телефон: Сердце! Это именно абонент Рита! Ты права, кепка, она такая, как ты ее описывала, я помню, хозяин пытался ее фотографировать. А болело у нее сердце, именно сердце.

– А что у нее с сердцем, телефон?

Телефон: Ой, хозяин как-то получал SMS-сообщение, так в нем абонент Рита говорила о какой-то неизлечимой болезни сердца.

– Что же было дальше, кепка?

Кепка: Они целовались.

Левый ботинок: Как и я.

Правый ботинок: Подумаешь, повезло.

Кепка: А потом мой хозяин начал кашлять и задыхаться. Абонент Рита стала кричать и звать на помощь. Мой хозяин упал на траву, я слетела с его головы, а когда меня подняли, то хозяин уже лежал на кровати в машине с разноцветными лампочками, которые освещали все в синий и красный цвета. И люди бегали вокруг, все время что-то щупали, трогали у хозяина. Потом мы куда-то поехали, стоял невыносимый гул сирен. Ехали мы недолго, там нас встретили другие люди в белом, и моего хозяина переложили на другую кровать с колесиками и куда-то повезли.

Цепочка и крестик: Дальше я расскажу, что было. Потому что, когда с хозяина сняли одежду, я многое увидела.

– Ну, рассказывай, цепочка с крестиком, – позволил ей говорить Клаус.

Цепочка и крестик: Прямо в рот хозяину вставили трубку со шлангом, который вел к странной машине. Она все время пыхтела и шумела. Все вокруг было грязно-белого цвета. К хозяину то и дело подходили люди в белом, они либо говорили о чем-то, либо трогали его грудь такой странной штукой с двумя трубочками, вставленными в уши. А хозяин спал.

Реанимационная кровать: Он был в коме!

Ботинки: А что такое «кома»?

Реанимационная кровать: Это когда… А я не знаю, что такое кома. Просто так говорят люди в белом… и вообще на мне люди умирают, как правило.

Ботинки: А что такое «умирают»?

Кровать: Это когда люди ломаются или изнашиваются, портятся, рвутся, становятся старыми и ненужными.

Левый ботинок: И их выкидывают?

Реанимационная кровать: Не знаю, их увозит куда-то каталка.

Левый ботинок: Абонент Рита, наверное, плакала? Хозяин всегда так делал, когда грустно.

Реанимационная кровать: Она лежала рядом с вашим хозяином. Ее увезла каталка чуть позже.

Телефон: Это было сердце. Да! Да, у нее разрядилось сердце. Хотя, если бы знать, что такое сердце, хоть раз бы его увидеть, а то хозяин столько раз о нем говорил, а показать так и не показал.

Цепочка и крестик: А вы не покажете нам сердце?

Все вещи: Да, да! Покажите.

Но Клаус грустными глазами смотрел на вещи, понимая, что не сможет выполнить их просьбу. Сеанс необычного диалога был окончен.

После того, как Клаус вышел из съемочного павильона, родители подростков просто засыпали его вопросами, у каждого были свои выводы о причине гибели детей.

– Мы нашли в переписке Риты сохраненные СМС о так называемом пустыре снов, – говорила мама девочки. – Наши дети верили, что это место священное. Что вы скажете по этому поводу?

– Это просто место, – улыбаясь, ответил Клаус. – На планете практически не осталось червоточин других миров, все порталы для энергии заблокированы древними постройками, или на их местах растут вековые леса. Пустырь снов – громкое название того, чего нет. Обычный дуб и пустырь возле больницы. Гибель ваших детей – роковая случайность.

– То есть ничего сверхъестественного там нет? – спросил отец парнишки.

– У парня была астма, а он ночью пошел на поле, где сотни аллергенов, а у девушки было слабое сердце. Смерть возлюбленного на ее глазах вряд ли можно назвать типовым событием. Не ищите необычного в их смертях, они умерли по неосторожности, это несчастный случай, не более… – неожиданно Клаус замолчал, словно вслушиваясь во что-то на одежде собеседника. – Ваша зажигалка говорит, вы каждый четверг приносите цветы к тому месту, а потом сидите и курите до полуночи, это так?

– Да, – испуганно прошептал отец парня, не понимая, как можно знать такие подробности.

– Перестаньте так делать, шестьдесят седьмого посещения не будет.

– Вы же сказали, что место обычное.

– И это правда, место обычное. Просто вы лично не ходите туда больше, и все. Шестьдесят седьмого посещения не будет – это правда, которую не надо проверять.

– Да, конечно, – ответил отец парня. – Спасибо за предостережение.

– Не за что, а теперь прошу извинить меня, но мне надо отдохнуть, я очень много сил потратил на сеанс разговора с предметами.

В интервью после эфира родители хоть и восхищались способностями менталиста Фогеля, но нотки скептицизма по поводу обычности пустыря за больницей выказывали. Им не хотелось верить в отсутствие чего-то злого и таинственного, связанного с местом гибели их детей. А когда в очередной четверг там произошла трагедия, пьяные подростки насмерть забили взрослого мужчину, к пустырю за больницей навсегда приклеилась молва о проклятии.

Сначала показалось, что все замедлилось, но потом стало понятно, что все просто остановилось: машины, птицы, люди, двери в отъезжающем автобусе, женщина, пытающаяся в него войти. Даже листья тополя и пыль, задуваемые ветром на остановку, замерли. Это было невероятно: весь видимый до горизонта мир, словно в современном кино, остановился на очередном кадре.

Джон помотал головой и от удивления протер глаза, он даже подошел к пытавшейся залезть в автобус женщине и тронул ее, но – ничего, никакой реакции. Он попробовал потянуть ее за руку, но она была неподвижна, точно вылитая из металла.

«Какая неестественная прочность», – подумал он и попробовал взять листик, застывший в воздухе перед машиной, но и это оказалось невозможным. Шутки ради он попытался на него встать, и каково было удивление, когда хрупкий с виду листочек даже не прогнулся под его весом.