Андрей Кокоулин - Погибель

Боги, он не думал, что будет так.

Как с ней договоришься? Забудет, рассмеется, распахнет глазища свои бессмысленные. Слабоумное существо.

– Стой, – захлопнув дверь, гауф поставил Каплю перед кроватью.

Капля кивнула.

– Стою. А мне должно быть холодно, да? Я появилась в этом платье? Оно уже вон, запачкалось. Я на самом деле бессмертная?

Ольбрум, качнув головой, прошаркал к окну.

– Помолчи, – Клембог взялся за кяфизы. Пять, шесть… нет седьмого. Как теперь без него? – Закрой глаза.

– Зачем?

– Мне не объяснить так про аззат. Его надо почувствовать.

– Да? – Капля подобралась и зачем-то расставила руки в стороны. – Я готова.

– Глаза, – повторил гауф.

– Ага. Все.

Капля зажмурилась.

– Вдохни, – сказал Клембог. – Вдохни и почувствуй комнату, камень, из которого сложены стены, тепло деревянных лавок, колкость соломенного топчана. Холод, смех, голоса, скрипы. Руки людей, поднявших эту Башню. Прошлое их и будущее. Почувствуй, как сверху вниз стекает обнимающий свет.

– Ну, наговорили… – Капля приоткрыла один глаз. – Не обманываете?

– Нет.

– Ну, смотрите.

Девушка надула щеки.

Ольбрум бесшумно прошел к резному креслу в изголовье кровати. Клембог нахмурился, заметив, как заострился у цольмера нос, а морщины, иссекая, углубились в кожу щек. Последние полгода тяжело дались старику.

– Видишь?

Капля пожала плечами.

– Ничего она не видит, – ворчливо произнес Ольбрум. – Не нашего мира, где уж ей.

– Вы всегда такой вредный? – спросила его Капля. – Я почти вот-вот увидела. Если бы вы сейчас меня не сбили…

Старик махнул рукой.

– Покажи ей, – обернулся к нему Клембог.

Капля шумно выдохнула.

– Да, я уже устала не дышать. Покажите.

– Что ж, – сказал Ольбрум и сложил знаком пальцы. – Это чуть подсветит аззат.

Тонкие желтые лучи прорезались сквозь каменный, перекрытый балками потолок и ушли в пол. Их было много. Целый лес золотых лезвий.

– Ой, и вы в них! – воскликнула Капля.

– Это и есть аззат, – сказал Клембог. – Сила места.

– Не сила, – поправил Ольбрум. – Скорее, чистота. Чем ярче аззат, тем сложнее нифели его одолеть. И тем безопасней в таком месте людям.

– А это везде? – спросила Капля.

Она ловила свет ладошками, но он протекал сквозь, рассыпая мягкие искры.

– Было везде, – со вздохом произнес старый цольмер. – Где люди были добрые, там аззат рос, где оказывались похуже, там тускнел. Намоленные места тоже светили ярко, дарили тепло телам и душам. По одной из легенд нифель появилась там, где люди совсем извели аззат.

– Это как? – отвлеклась от света Капля.

– Убивали, насиловали. Умножали скорби земные.

Вспомнив предков, Клембог стиснул кулаки и мысленно каждому пожелал нифели. И Сарадилу, и Тойвенсу, всем.

– Вот поэтому ты нам и нужна, – подошел он к Капле. – Ты можешь спасти наши земли.

– Я? – удивилась девушка.

– Ты, – гауф усадил ее на кровать. – Когда Капля падает в Колодец, тот край, знак которого она уносит с собой, очищается от нечисти.

– А какой знак?

– Этот, – Клембог снял одну из цепочек с кяфизом с шеи. – Как последняя воля, понимаешь?

Капля медленно кивнула.

Кяфиз опустился ей в ладони – небольшой железный кругляш с отверстиями.

– Как у вас все странно, – Капля склонилась над кяфизом. – И что, его нужно просто надеть?

– Да.

Капля посмотрела на цольмера.

– А у вас все с ними ходят?

– Все, – Ольбрум отвел бороду в сторону, показывая свои кяфизы.

– Ух ты! – обрадовалась Капля и принялась считать: – Один, два… четыре… шесть! Это имеет какое-то значение?

– Имеет, – кивнул Ольбрум.

– Как у всякого места есть аззат, – сказал Клембог, – у людей есть кяфизы. Первый кяфиз человек получает по рождению. Кто победней – бронзовый или медный, кто побогаче, – железный. Его надевают отец с матерью. Или повитуха. Или владетель земель. Считается, что с этих пор ребенок защищен от мелкой нечисти. Второй кяфиз вешают в двенадцать лет.

– А третий? – спросила Капля.

– Иногда люди до самой смерти ходят с двумя, – гауф посмотрел в глаза Погибели. – Но некоторых боги наделяют и большим числом кяфизов.

– Как вас?

– Как меня, – согласился Клембог.

– Кяфизы есть душа человека и души его предков, – сказал Ольбрум. – Чем больше кяфизов, тем сильней человек, тем лучше он может противостоять нифели и ее порождениям.

– А кто определяет, сколько кому кяфизов причитается? – прищурилась Капля.

– В основном, цольмеры. Но вешать на себя лишний кяфиз вряд ли кто станет. Наполненные душой кяфизы звенят, а пустые – быстро трескаются.

– А человек может жить без кяфизов?

– Без кяфизов его убьет даже прозрачник, – сказал Клембог. – Вообще любая, даже самая мелкая нечисть.

– Погоди, – остановил его жестом Ольбрум. – Кяфиз, девочка, на самом деле только железка. Без души человек жить не может. Без внутренней силы. Кяфизы – это только средство концентрации ее.

– А случай с Баррац-Леем? – спросил Клембог.

Старик покосился на Каплю.

– Не будем еще этим девочку нагружать.

– Да уж, – сказала Капля, приложив пальцы к вискам, – у меня просто голова кругом. Аззат, кяфизы. Ни… нифель. И я еще почему-то должна упасть в Колодец. Скажите, – темно-светло-синие глаза с надеждой посмотрели на гауфа, – это же розыгрыш, да?

Хлопнул растроенно ладонями по резным подлокотникам Ольбрум.

– О, боги! Кого вы послали нам?

Клембог, который мысленно воскликнул то же самое, поднимаясь, сказал Капле:

– Когда Колодец позовет тебя, сама поймешь, розыгрыш или нет.

За ним встал и Ольбрум.

– А когда он позовет? – спросила Капля.

– Это тебе знать. Скоро.

– И что тогда?

– Тогда тебя не удержим ни мы, ни стены Башни. Поэтому было бы хорошо, если бы ты надела кяфиз.

– Вот так? – Капля опустила цепочку через голову. Железный кругляш удобно устроился на белой ткани платья.

– Да, спасибо.

Произнести незнакомое слово получилось легко.

– Теперь отдохни, – Ольбрум остановился у двери. – Тебе и нам предстоит долгий путь.

Капля вскинула глаза:

– Вы будете сопровождать меня?

– Да.

– Но я же бессмертная. Я не нуждаюсь в охране.

– Скорее, – сказал Клембог, – мы будем охранять кяфиз.

– Зачем?

– Всегда найдутся те, кто захочет повесить вместо этого кяфиза свой. Повесить силой. И первые – Шуанди и Циваццер. Кронгауф Су Янфан и энтиль Монтребан Коффа.

– Опять непонятные имена! – Капля плюхнулась на кровать. – Все, я устала. Здесь вообще кормят?

– Кормят, – кивнул Клембог. – Я распоряжусь.

Он покинул комнату вслед за Ольбрумом. При их появлении из дверей Хефнунг встал с чурбачка, который приспособил вместо стула.

– Ну, что?

– Идем, – сказал Клембог.