Анче Колла - Он (а)

© Анче Колла, 2020

ISBN 978-5-0051-6175-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В начале была Любовь. Не солнце, не звезды, не ветер.

Не Слово.

Пусто было до самого края мира и обратно. И создала Любовь землю. И полюбила всем сердцем своё творение, и зажгла свет над ним, чтобы лучше видеть то, что любит. И оставила время для тьмы, чтобы смотреть не только глазами. И назвала свет днём, а тьму ночью.

И был вечер, и было утро: день первый.

И когда новый рассвет вынырнул из океанской глубины, увидела Любовь, как отражается вода в солнце, а солнце в воде – и, желая сохранить зеркальность, сказала «Да будет небо!».

И был вечер, и было утро: день второй.

В глазах Любви отражались синяя вода и золотое солнце. Смешались краски, затопило землю зеленью немыслимой. Травяным ковром, древесной стеной зашумели берега.

И был вечер, и было утро: день третий.

Но солнце правило лишь днём, оставляя без хозяйки ночь. Запечалилась тогда тьма. И Любовь создала ей серебряный оберег-Луну. На радость, на счастье, на покой. И поселила на окраине неба.

И был лунный вечер, и было утро: день четвёртый.

А когда родился пятый день, Любовь впервые вошла в океан по пояс. И от ее прикосновения ожила вода рыбами, китами, осьминогами суетливыми. Отразилась эта жизнь в небесном зеркале птицами быстрокрылыми.

И был вечер, и было утро: день пятый.

И так полюбила Любовь свой прекрасный мир, что захотела разделить его с кем-нибудь. И вышли из леса звери, и счастливы они были новому своему дому. Радость расплескалась по прибрежному песку. Озорным дельфином выпрыгнула к солнцу, повернувшему за закат. Океан засмотрелся в небесное зеркало, залюбовался разноцветьем вечерним. Глянула и Любовь в воду, и увидела своё отражение. Затихли звери на берегу, погодила Луна у кромки горизонта. И стало двое на земле. Любовь и ее отражение. Я и ты. Мы. Единое, но не одно. По ту сторону зеркала и по эту. О тебе я. Обо мне – ты. И о нас весь мир. А мир – это Любовь.

И был вечер, и было утро: день шестой.

Настоящая женщина выходит с рассветом к небу, чтобы встретить новый день. Ночь уйдёт сама, спешно собрав звезды в льняной мешок. Незаметно выскользнув за горизонт. Не прощаясь.

Женщина не смотрит ей вслед, недосуг.

Скорым пальцам пора вывязать радугу над рекой, солнечных зайчиков по водной глади, пряную зелень с полей… День – многоцветная пряжа. Ему без красок никак. И мелькает крючок в руках у Хозяйки Мира.

К вечеру пряжа теряет цвета, линяет по кромке горизонта на стыке моря и неба.

Женщина обнимает руками чашку горячего малинового компота и накидывает на плечи шаль. Ждёт.

Вот пряжа сереет, чернеет, в открытое окно залетают светлячки, и звёздами рассаживаются на вязании.

Ночь сама открывает дверь. Берет себе компота, льёт мёда побольше, и присаживается к огню.

Яркий день – суетное время. Знай себе, вяжи, успевай.

Ночь – для слов шёпотом.

Так и просидят до первых лучей. Вспоминая, пересмеиваясь, добавляя петли в вязаную темень. Каждая на свой лад.

И выйдет плетёный замысловатый узор из миллионов судеб.

Настоящая женщина любит Ночь за фантазию. Немало они навыдумывали у этого очага такого, что и сами удивились!

А потому все есть в мире, о чем ни замечтай. Про каждую мелочь – отдельный вязевый узор.

И про тебя тоже – знаешь?

Настоящий мужчина смотрит вдаль. Не его забота – растаявший в сумеречной дымке день. И с Ночью не ему говорить о смыслах.

Он вдыхает соленый ветер, нутром чует особый крен судна, и готовится к буре.

Не его ли женщина придумала ненастье, чтобы сбить с ложного пути чей-то корабль, соединить дороги, досчитать до вечности? А раз так, то держи рулевое крепче, сворачивай снасти – Хозяйка Мира в клочья рвёт любой парус, стоит ей разозлиться.

Такое случается не так уж и часто. Но раз в девять сотен жизней – непременно. А как ещё разбудить мертвецки спящих людей от зачарованных снов? Темнеет тогда зелёная рябь волн в ее глазах, молнии бьют в белые гребни.

Настоящий мужчина спешит на корму, наспех открывая и глаза, и сердце.

Только он и справится. Выведет корабль – и целый мир вздохнёт, выправится. Все расставится по местам. Уляжется в берега седой океан. Люди починят разрушенные стихией хибары, не впервой.

А капитан возьмёт уверенный курс домой.

Не сказать, чтобы ему по сердцу были штормы. Но без них не бывать и штилям.

А ещё – любит он её – свою настоящую. Подумаешь, волны до неба разогнала! На то он и Хозяин Мира, чтобы удержать порядок.

На то ему и сила в руках.

Он был молод, как утро. Он был стар, как море. Линии его рук хранили тысячи судеб, а глаза умели смотреть в самое сердце человеческое. С рассветом он отправлялся, куда ноги пойдут, чтобы узнать о мире ещё больше. А на закате прыгал с отвесной скалы среди прочих мальчишек, и всегда сходил за своего. Дети иногда догадывались, что все не так просто: когда новый друг нырял особенно глубоко и слишком долго мог быть под водой, не дыша. Кто-то даже заметил однажды, как успокаивается океан под его рукой, и размечтался о таком же костяном браслете на запястье. А взрослые никогда ничего не замечали. Недосуг им смотреть со скалы в прибой…

Он говорил всем подряд, что зовут его Хель. Кто постарше – забывали тут же, мало ли у них других забот! Но дети запоминали. А еще знали, что браслет нужен, чтобы ветру господином быть да русалку звать. Когда берег пустел, Хельда приплывала затемно на песчаную отмель поболтать о жемчужинах и потанцевать по лунной дорожке. Хель рассказывал ей все, что узнал о земле нового за день. Она – про то, чем море прожило до заката. Сейчас их время учиться. И учить тех, кто умеет слушать. Дети – самые внимательные существа в мире. Вот и живут на кромке волшебства.

Молодой месяц запрягал колесницу, лил ночь на серую степь. Ни шага, ни шороха, ни шелеста, ни шепота. Шатёр да гаснущий костёр под бесконечным небом… И двести тысяч спящих вкруг, и коней столько же – не подступишься!

А только снам нет преграды.

Неслышно отодвинулся полог, впуская Каньо. Человек под шкурой пошевелился, дёрнув калеченой ногой. И успокоился вмиг, когда тёплая ладонь легла на его щеку.

«Спи… поутру дальняя дорога, последний переход».

Запела. Едва слышна была песня, но разгладились морщины на суровом обветренном лице воина, улыбка чуть тронула губы.

«Спи, мой Тамерлан, спи… Дойдёшь до края, и я с тобой. Не дрогнет рука, не собьётся стрела, покуда тетивой твоей буду. Обгонишь ветер, достанет силы. Построишь курган о великой победе, и будет слава твоя длинней вечности. Спи, мой Тамерлан».