Александра Хадрид - ХРОНИКИ ПАРАЛЛЕЛЬНОГО МИРА. Книга 3. Сын Бездны

– Ей нужны знания, – пробормотала Кори. – И проблема в том, что она не знает… Знающие…

– Что ты говоришь?

Девушка подняла сияющие глаза:

– Тебе не кажется, что между этим есть связь? Энн сказала, что ей нужны знания, и проблема в их отсутствии. А Толя во время приступа бормотал про Знающих, и только Энн могла снять с него эту ересь. Знания, знания, знания… Везде они.

Я сделал жест, чтобы она продолжала.

– Что, если существует такой орден Знающих, по типу Ищеек? И Энн относится к нему? И все, что она нам говорила – банальное пудрение мозгов? Ведьма специально что-то сделала с Толей, чтобы мы зависели от неё.

– Не надо было его обращать, – пробурчал я и тут же заткнулся. – Да, здесь есть доля истины. Но это лишь догадки.

После недолгого молчания Кори спросила:

– Так выглядел дом в то время?

– Да.

– Я осмотрюсь немного, ты не против?

– Конечно.

Девушка встала и ушла наверх, внимательно рассматривая каждую деталь.

Я еще долго бродил по всему дому, пытаясь осознать и принять ситуацию. Не получалось. Беря в руки ту или иную вещь, на ум приходило воспоминание. И не всегда оно было хорошим. 1894 – отнюдь не самый счастливый год. Я бродил по открытой галерее второго этажа, представляя жизнь в то время. Часто приезжали гости, мы устраивали балы, мебель отставлялась в сторону, и все кружились в гостиной. А я молчаливой тенью наблюдал за ними сверху, поддерживая огонь в камине и вежливые разговоры. Я бродил по столовой и кухне, где когда-то дымилась печь и творилась самая настоящая магия под руками мастеров своего дела. Я бродил по комнатам, и с удивлением замечал, что в одной не убрана кровать, со свечей стекал воск, а на столе разбросаны бумаги с недописанными строчками. Такое ощущение, что минуту назад здесь кипела жизнь. А потом все взяли… и исчезли. Лишь в моей комнате почти ничего не изменилось. Только покрывало, смятое под натиском одиноких бессонных ночей. И подушка.

К горлу подступил ком. Я развернулся и вышел. Ноги занесли меня в заднюю часть дома, где вдоль длинного коридора тянулось сплошное панорамное окно. Здесь стояли диванчики и стулья, где можно посидеть и собраться с мыслями. Я опустился на один из них и устало вздохнул, глядя на непокорную атмосферу за окном. Горные духи бушевали, посылая на общину волны колючего снега и ветра. Все пространство покрывал белоснежный ковер, и только отвесный серый камень оставался голым.

Я просидел так довольно долго, ни о чем не думая. Просто смотрел, как меняется погода. К четырем вечера начало темнеть, а к шести стояла абсолютная тьма. Буря и не думала уходить. Я сидел в полной темноте, не в силах зажечь свечи в канделябрах – и глядел в такую же темноту.

Вдруг в конце коридора вспыхнула искра. Огонек приближался, становясь все ярче, а силуэт фигуры, зажигающий свечи в канделябрах, четче. Вскоре стало достаточно светло, чтобы спокойно читать и видеть друг друга. Кори села рядом, положив мне на колени тяжелую книгу.

– Пока ты здесь отсиживался, я обошла весь дом и сделала несколько открытий. В городе при такой темноте не горят огни. Ни в одном доме нет света, никто не выходит на улицы. Словно община вымерла. А еще я нашла эту книгу. Здесь все на керском, но название поняла.

Глянув на обложку, я опешил. «Дневник 1893—1894». Место, в котором я записывал каждый шаг и почти каждое слово.

Я провёл над ним рукой, и замок щелкнул. Кори удивленно пробормотала:

– Я так долго пыталась его открыть, а ты…

Пропустив её слова мимо ушей, я быстро пролистал страницы. Пробежал глазами строчки и захлопнул, намереваясь внимательно прочесть потом.

– Эй! Ты даже не скажешь мне, что там написано?

– Ты вроде учила керский, можешь и сама прочитать.

– Я не понимаю твой почерк на этом языке.

Я пожал плечами:

– Потом как-нибудь. Сначала надо освежить знания самому.

И подхватив дневник, встал и молча направился в другую половину дома, из окон которой видно общину. Кори последовала за мной:

– Ты чего такой мрачный?

– А каким я должен быть? Плясать от радости, что какая-то девчонка с неизвестной мне магией закинула нас черт знает куда, во время, когда мир был почти в заднице бездны?!

– Надо быть оптимистичней! Ты хотел в Аскатрал, пожалуйста! Мы в Аскатрале. А еще тут нежарко и даже холодно, прямо как ты любишь.

Я не ответил, дойдя до нужного места. Выглянув в окно на втором этаже, попросил Кори потушить весь свет и вгляделся в темноту.

Долину, в которой располагалась община кейнаров, завалило снегом; буря рвала и метала, затрудняя попытки разглядеть хоть что-то. И все же одно я знал точно. Даже в буран из окна видно огоньки города. Люди сидели в теплых домах и жгли свечи, пережидая непогоду.

Сейчас я не видел ничего. Даже намека на свет.

– Странно… – пробормотал я и направился к себе в комнату.

– Эй, ты куда? – крикнула Кори.

– Пойду посмотрю, в чем дело.

– Ты с ума сошел? Тебя унесет!

– Ты со мной или нет?

Кори обогнала меня и преградила путь:

– Я понимаю, тебе не терпится посмотреть. Но давай подождем до утра, может быть, буря уляжется, и мы спокойно выйдем на улицу. И если в городе кто-то есть, он поговорит с тобой намного охотнее, чем сейчас.

Железо в голосе не требовало возражений. Я еще раз глянул в окно, поежился и предложил компромисс:

– Давай подождем еще час. Если буря не утихнет, пойдем утром, – Кори помедлила и неохотно кивнула. – А пока надо поискать в этом доме что-нибудь съедобное.

Если быть честным, я думал, что в Аскатрале девятнадцатого века кроме бараньей ноги вместе со шкурой и четырех бутылок коньяка ничего нет. Но, на счастье 12 января 1894 мы готовились к празднику, и подвал (а холодильником здесь служил ледяной погреб) оказался полон разнообразным мясом, овощами и зеленью. Все было свежее. Кори даже где-то откопала макароны, с удивлением рассматривая плетеный мешочек, в котором они лежали:

– Так интересно. Как будто бы по музею ходишь.

Кори до последнего надеялась, что буря не утихнет. Но, глянув через час в окно, разочаровалась. Вьюга кончилась, и только порывистый ветер трепал верхушки елей.

Елей посреди пустого, темного города.

– Ты как хочешь, а я пошел, – мрачно сказал я и отправился за шубой.

– Я с тобой, – взволнованно ответила Кори. – Только у меня нет одежды.

Я молча кивнул, открыл дверцу спрятанного гардероба и вынул самую маленькую шубу. Она оказалась велика ей размера на три. Тем не менее натянув такую же огромную шапку, Кори стремительно направилась к двери.

Сказать, что на улице было холодно – значит, ничего не сказать. Теплый пар от дыхания буквально леденел на глазах. Над головой сияли звезды, а между небесами и долиной простирались горные цепи. В темноте они выглядели, как огромные, черные угрюмые великаны. Ветер согнал туман, открыв множество белых крыш Аскатрала, башенку церкви и пустоту площади. И ни одного огня.