Евгений Скоблов - Миссия «Пилигрим-II». Фантастическая повесть

Алену надели на голову мешок и поволокли в келью Настоятеля на исповедь, а младшие братья, перебрасываясь шутками, стали готовить костер, должно быть, предвкушая картину мучений колдуна.

В келье у Марселя на полу извивался связанный человек с мешком на голове – жертва, которая пойдет вместо Алена на костёр. Жертва мычала, Марсель с аппетитом глодал кость, оставшуюся с обеда.

– Чего стоит человеческая жизнь, – размышлял он вслух, – вот так живёшь себе, живешь, а потом или на костер, или сам подохнешь… Не повезло тебе, Гаренга, прости меня Всепредобрейший…

– Это Гаренга? Мне жаль его…

– С ним ничего не случится, мой жалостливый злодей, – Марсель отпил морса из кружки. – Они его развяжут, увидят, что это не ты, и отпустят. Если, конечно не решат, что это ты, как посланник тьмы, принял его обличье. Ты ведь умеешь превращаться в гадов и крыс? Ладно, залезай под топчан, сейчас придут.

Раздался стук в дверь, похоже, все было готово, и святое братство жаждало зрелища, а также торжественной трапезы и увеселений после свершения Справедливости. Вошел Прох с тремя младшими братьями. Братья схватили Гаренгу и поволокли его к месту, где все было готово к празднику, Прох остался.

По замыслу Настоятеля, Прох должен был вывести их из монастыря (на случай встречи с патрулем), и далее сопровождать по лесной тропе до ближайшего селения Ильме. Там, Марсель собирался пристроиться к обозу с продовольствием и оружием, направлявшемуся в Труст. Ален и Марсель переоделись: Марсель приклеил себе усы и бороду, надел на голову полосатый колпак. Ален надел рыжий парик, прицепил ослиные уши и перевязал глаз.

Послышалась барабанная дробь, означавшая, что Справедливость начинается.

– Пора, – сказал Марсель, – сейчас Грим будет оглашать приговор.

Они покинули келью через «шкаф» и вышли из пристройки с другой стороны. До центральных ворот добрались без приключений. Во дворе никого не было, все собрались у костра.

Стражник у ворот узнал Проха, однако, поинтересовался, кто эти двое с ним и куда это они ночью направляются. «Пьяные трубадуры, – неожиданно суровым тоном ответил Прох, – велено выпороть и выдворить из Монастыря. Я же, назначен сопровождать их до полицейского участка в Ильме». Тем не менее, стражник подошел ближе, и осветил их факелом. «Чтоб мне захлебнуться в Чёрном болоте! – воскликнул он, – это что, родной брат нашего Настоятеля?» «Нет», – сказал Прох и опустил дубину на голову стражника. Тот кубарем скатился в канаву, дорога к свободе была открыта.

Когда послышался шум, крики, свист и гиканье обманутых святых отцов, старших и младших братьев, беглецы уже были за пределами Монастыря.

– Скорее всего, – усмехнулся Марсель, – они решат, что ты, колдун, сбежал сам и прихватил меня и Проха с собой в Царство Злейшего. Так что поторопимся, если поймают – разорвут на части прямо здесь.

В кустах за воротами Монастыря их ждали приготовленные Пампухом ослы, навьюченные увесистыми мешками. «Монастырская казна, провиант, оружие и запасное платье, всё как приказывали. И фальшивые документы» – доложил Прох, и Настоятель остался доволен. Через некоторое время они въехали в густой лес, и Прох зажег факел.

В приемник, встроенный в левое ухо Алена пришла информация из Центра. В сообщении содержался приказ заканчивать работу, и указывалось место, где через две Луны его будет ждать телепортационный лифт. Это было недалеко от селения Ильме, куда пролегал их путь.

Впереди замаячил огонёк, видимо, отблеск костра, они спешились и направились к нему.

У костра грелся известный налётчик и грабитель Бут, старый знакомый Настоятеля. Раньше он был монахом в Монастыре Калгаба, потом решил сменить профессию, для чего ловко обчистил монастырскую казну. Потом он появился в Монастыре Плиста, где отдал настоятелю половину добычи. За это он получил две Грамоты, одну об отпущении прошлых грехов, и вторую о том, что теперь он – свободный охотник, обязующийся ежемесячно вносить в казну Монастыря пять золотых.

Марсель сдержанно поздоровался и поинтересовался, удачная ли нынче была охота. Бут, несмотря на маскарад, сразу узнал Настоятеля, но лишних вопросов задавать не стал. Он, между прочим, похвастался, что «освежевал двух кабанов и остриг две дюжины баранов» (что означало: «ограбил двух ремесленников и взял дань с двадцати четырех крестьян»). Теперь же, он возвращается с ярмарки в Грогге, где удачно сбыл свои охотничьи трофеи. Потом он разглядел Алена и умолк. Дело в том, что в прошлом году Ален защитил от него детей одного знакомого Благородного князя, для чего пришлось выбить негодяю зубы и сломать нос. По всей видимости, он не забыл этот урок. И теперь жаждал мести.

– А вот эту собаку я знаю, – сказал Бут, – Марсель, продай мне его, я щедро заплачу.

– Плати, – спокойно ответил Марсель.

Разбойник вытащил кожаный мешок и отсчитал десять золотых, затем вынул из ножен широкий нож.

– Я живо спущу с тебя шкуру, братец, – он рассмеялся, и Ален улыбнулся ему в ответ.

Улыбка Алена была последним, что увидел в своей жизни свободный охотник Бут. В следующий момент он корчился в предсмертных судорогах, а Марсель вытирал пучком травы свой кинжал.

– Прох, закопай его, – сказал он, снимая с ремня убитого саблю в ножнах, украшенных драгоценными камнями и кожаный мешок с золотом.

После вечерней молитвы, Марсель и Прох приступили к трапезе. Периодически они осушали кубки, которые наполняли из бочонка с молодым медом, оставленного Бутом.

– Славный был человек, – заметил Прох, – отчаянный и ловкий, настоящий герой.

Марсель молча ел цыпленка, наверное, думая о хороших и полезных людях, которых, увы, становится всё меньше.

– Ну что же, – наконец, громко икнув, сказал он, – пора и на ночлег устраиваться. Прох, привяжи Лицедея к дереву…

– Как же можно, Великий господин? – Прох заволновался, – здесь много диких зверей, которые могут разорвать нас сонных, да и другой нечисти…

– Вот он и будет караулить. В случае чего, его первого и задерут. Мы же проснёмся от его криков. Пошевеливайся Прох, иначе сам займешь его место.

Проха долго уговаривать не пришлось, и вскоре Керт был накрепко привязан к дереву кожаным ремнем.

– Так-то лучше, – усмехнулся Марсель. – А поскольку ты есть Лицедей, то покажи мне на сон грядущий, что-нибудь эдакое, чтобы слух усладить. Баллада «О храбром Эме», или поэма «О тайнах сестёр Зефф» – в самый раз. Да поживее, не то я разозлюсь, – Всепредобрейший свидетель!

Настоятель, оказывается, был неплохо осведомлен о репертуаре Алена. Эти драматические пьесы Керт, странствуя по Анималии, разыгрывал в лицах со спецэффектами. Публика плакала от восторга, от души смеялась над шутками, и сопереживала трагические моменты. (При их исполнении Ален использовал голографические специальные эффекты, и зрители в какой-то мере сами становились участниками представлений).