Борис Губанов - Жатва после смерти. Отчёт о моей жизни в будущем с картинками

– А-а-а! – заорал Ник, – Не буду, не буду, не буду!

Я отпустил его и спросил:

– Расскажи, как же это произошло?

– Что произошло?

– Да вот это сексуальное разделение мира.

– Хорошо. Как ты знаешь, всё началось ещё в ХХ веке с пересадки органов, расшифровки структуры ДНК и клонирования животных. В ХХI веке сначала долго сопротивлялись попыткам клонирования человека якобы из-за моральных ограничений, но подпольно в режиме строгой секретности работы велись очень интенсивно как на Западе, так и в России, Китае, Японии и Индии. Сначала выращивались клоны отдельных органов, а потом и целых человеческих организмов. Всё это делалось для срочной пересадки органов представителей высшей элиты, чтобы, как говорится, в случае необходимости всё было под рукой. При этом целые человеческие клоны не вводились в сознание и сохранялись в специальных секретных хранилищах просто как материал, как «спящие» клоны. С помощью генной инженерии в спящих клонах устранялись все предпосылки к наследственным болезням, а также гены, отвечающие за старение. Обзавестись спящим клоном сначала могли далеко не все: на Западе – супермиллиардеры, на Востоке – партийная верхушка, на Севере – высшая чиновничья элита и олигархи, а на Юге, закупившего технологию клонирования на Западе, – нефтяные магнаты и религиозные вожди. Продолжительность жизни представителей этих элит резко увеличилась: они просто перестали умирать и даже наоборот – помолодели!

Это вызвало социальную напряжённость во всех обществах. Первыми дали слабину на Западе: цены на производство спящих клонов резко упали, и фактическое бессмертие стало доступно многим. Оно соединилось со всеобщей лесбиянской трансформацией, так что довольно скоро на Западе остались одни бабы. На Востоке и Юге бессмертие для правящих элит и для остального населения – совсем разные вещи. Там для элиты использование спящих клонов проводилось с сохранением личности владельца клона, если её ещё можно было сохранить, а для плебса особенно не старались – клоны по существу заменили своих владельцев и превратились в специализированных живых роботов. На Юге женщинам клоны вообще не полагались. Поэтому они нарожали мусульманам мужиков, а потом все вымерли. А на Востоке клоны плебса вообще утратили сексуальность. Зато для восточных элит клоны создавались для воплощения их фантазий и представления о себе в удивительных формах, прежде всего, в области секса. У нас на Севере численность населения объективно сильно отставала от многомиллиардного населения остальных трёх супердержав, поэтому стали клонировать и мужчин, и женщин, пропагандировать семейные ценности и культ детства. Только через сотню лет после прекращения деторождения во всём остальном мире, когда население Севера стало сравнимым с населением Запада, Востока и Юга, и у нас ввели запрет на детей. Вот так и образовалось современное бессмертное человечество.

Он расслабился и, лёжа, мечтательно произнёс:

– Прошу, стишков больше не пиши. Из них, конечно, можно кое-что понять, но лучше фактики, фактики…

– Фактики? А зачем? В моём венке сонетов, по-моему, я ясно в концентрированной форме представил и историю моих контактов с женщинами, и моё отношение к ним. Что тут непонятного? Какие ещё нужны подробности? Ник, ты ведь не клон? Ведь когда-то ты был рождён женщиной, был ребёнком, рос, мужал, учился любить? Покажи пример и расскажи мне о своих первых сексуальных опытах. Как ты стал мужчиной? Ну, откровенность за откровенность!

В глазах у Ника сверкнули искорки, он заулыбался и сказал:

– Давно это было, но почему-то такое не забывается. Помню, мне лет 13. Лёжа на солнышке, я читаю девочке, года на два младше меня: «И понял он, что она не сверленая жемчужина и не объезженная другим кобылица». У меня всё встало, и она, почувствовав это, направилась в кустики. «Что, больно?», – спросила она, взглянув на мои оттопыренные трусы. – «Ага». Кончилось тем, что мы оба в кустиках пописали. А вот другое, много позже. Я пригласил свою первую любовь в театр, зашёл за ней. Она натянула на себя платье и попросила меня застегнуть «молнию» на спине. При виде её бюстгальтера у меня так затряслись руки, что я не мог справиться с «молнией». Пришлось позвать на помощь её папу.

Ну, а по-взрослому дело было так. Из мест заключения вернулась моя соседка. Как обычно, на ночь она явилась к себе с двумя парнями, и они там бухали. Я уже лёг спать, вдруг стук в дверь: «Здрасте!» – «Рад тебя снова видеть!» – «Пусти переночевать! Эти ублюдки так нажрались…» – «Ложись в постель, я прилягу на диване». Она легла: «Спокойной ночи! Поцелуй меня!», – и вытянула губы для поцелуя. Я долго сосал эти губы, потом шею, груди, живот и ниже: «Как ты прекрасна!». Когда я вошёл в неё, меня поразили два ощущения. Во-первых, я не ожидал, что вход расположен так низко, так что пришлось подкладывать подушку, а во-вторых, меня удивило полное отсутствие какого-либо ощутимого сопротивления моему вторжению. Я всё старался нащупать там, внутри какое-то дно, но болтался в тёплой, нежной и мокрой трясине. «Раздвинь шире!», – кричал я, и она старалась, но никаких новых ощущений не возникало. Я был даже несколько разочарован. Долго это продолжаться не могло. Я взвыл от оргазма и, совершенно опустошённый, отвалился от тела. Через некоторое время она пыталась оживить мою опавшую плоть и руками, и губами, но безуспешно. Я был потрясён, зажат и зол на себя. Тогда она собрала шмотки и ушла к себе. Думаю, те двое славно завершили начатое мной дело. На следующий день она снова пришла ко мне, но я сказал, что между нами больше ничего быть не может. А зря, дурак! Она могла бы снять мои комплексы, от которых я ещё долго страдал, пока не понял, что такое женщина в постели.

– Ну, за века сексуальной жизни, наконец, понял? – я широко раскрыл глаза, представив себе столетия траханья.

– Да уж вряд ли меня можно чем-то удивить, – вздохнул он.

– И сейчас продолжаешь исследования этого подживотного многообразия? – съязвил я.

– Нет, я вторично женат уже 300 с лишним лет. После установления империи у нас на Севере прежний бардак прекратился. Все мужчины – не клоны – были обязаны жениться по закону. Меня выбрала моя начальница, клон моей первой жены, погибшей ещё более 600 лет назад. Выбрала, думаю, не из любви и не из-за моих сексуальных способностей, а просто потому, что она смогла моими трудами сделать себе карьеру.

– И как же у вас протекает сексуальная жизнь? За сотни лет одно и то же не приелось?

– Я продолжил своё издевательство над бедным Ником.

– Мне-то не приелось, а вот она не спит со мной уже лет 250, – грустно улыбнулся он. —

Она отводит душу с клонами из мужских борделей.