Валентина Вануйто - Полет за потерянной душой. Этот мир придуман не нами

На дне лежали нелепые, смачно чавкающие, человекоподобные существа. Часть из них, имела вполне человеческий облик, но чудовищно увеличенный, огромный живот, заслонял и лицо, и руки, и ноги. Они походили на надувные шары. У других головы и конечности были атрофированы. Но, их рты распахнулись, чуть ли не до самых ушей. Недалеко катались головы, где на середине должен быть рот, зияла огромная пасть. Здесь же, в вязкой жидкости топтались, плюясь и визжа, странные и корявые уродцы, кустисто обросшие бурой шерстью, а с ними в обнимку стояли толстые безобразные существа с болтающимися космами сальных волос. Глядя на них, я вспоминал чьи-то стихи. Стихи как страх буравили мой мозг, словно хотели вырваться с плена моей памяти:

Дрожь в руках настырно искушала меня – призывая бежать, как можно дальше. Но, сила затянула меня в это болото. Я с головою ушел в трясину, густую как будто яркую кровь. Из жижи показалось существо, которое и ввело меня в замешательство, необъяснимый ступор и шок. Такого ранее я не мог видеть нигде! Небольшая голова, совершенно непропорциональная телу, на ней – небольшие глаза, похожие по своему описанию на свиные, они черные и горящие, как два огненно-ярких огонька. Поднявшееся бесчувственное лицо, если это можно было назвать, которое оказалось рядом с моим лицом, я ударил ладонью. Голова покатилась по поверхности. Вверх брызнул фонтан жижи. Отпрыгнув, я еле успел отбить быстрый бросок и, выпадом упредив следующую атаку, с силой ударил тварь по ее безмозглой, змеино-плоской башке. Тварь, взвыв, волчком завертелась на месте. Видеть она ничего не видела. Однако в то же время я помнил, что дал себе слово не поддаваться животному страху, и решил использовать свой приобретенный дар. Еще мгновением погодя он полыхнул ярче, чем солнце.

Повизгивая, похрюкивая в изнеможении, из жижи наверх, подпрыгивали, лезли на четвереньках, скрежеща когтями, твари нетерпеливо карабкались по откосу. На одинаково жадных, слепых и безликих лицах ритмично поддергивались носы, одинаково ожиревшие, гладко желтеющие тела казались бесполыми, волосы торчали на сплюснувшихся головах. Там были и другие существа, одно другого ужаснее и тошнотворнее. Я видел создания, которые нельзя описать никакими словами. Им были присущи обычные черты человеческой жестокости. Одно из них, страшнее и противнее всех виденных мною до тех пор, было похоже на огромного слизняка с безобразным человеческим лицом, глаза непрерывно вращались в глазницах. Это было пострашней, чем в фильмах ужасов. Я словно попал в мир кино, где в главной роли выступал сам.

Две твари, вцепившись в третью, когтями сдирали с нее кожу. Как вдруг одна из тварей опрокинулась, цапнула лапой лицо рядом стоящего и когтями начала раздирать его. Другой стал рвать кожу с самого себя, надсадно корчась от боли и сладострастия. Лоскутьями отслоенная кожа исчезла в кровавом болоте. Все же совладав с собой, я сумел подняться над болотом. Я старался, как можно дальше уйти от их тянущихся рук и лап. Один огромный монстр зацепил мою нить и натянул. Потом потянулся ко мне, чтобы порвать. Другие – подбирались к нити и дергали за нее, пытаясь оторвать от меня. Я смотрел на них и отмахивался, как от назойливых мух. Изредка применяя свое приобретенное оружие. Когда их тел прикасался луч, который шел из моих рук, то они отскакивали как ужаленные. Смрадно чадящая гниющей плотью пасть, угрожающе разверстая в диком оскале зазубренных клыков, чуть не свела меня с ума, а глаза полные бездонной черноты так и пожирали, но я сам того не ожидая ударил его лучом. Мне даже показалось, что раздался оглушительный выстрел, и повисла тишина.

повторил я четверостишье, которое цитировал до этого. Этот стих как раз подходил к этому месту, раскрывая все пороки человечества.

Перед моими глазами сгущалась тьма, и я затряс головой, чтобы выбросить из нее все эти ужасные картины человеческих страданий. Только яркие лучи с пальцев пронизывали гниющие плоти и свет от молний переливающихся разноцветными огнями освещали окружающий полумрак. Сполохи освещали их морды, чем-то схожие на человеческие лица! У некоторых кожа была зеленого цвета или, скорее всего, оттенка. Непропорциональные тела пестрели в этом хаосе зловония и полумрака. Запах страха и отчаяния, исходящий от меня, казался даже исходил из тонкой оболочки.

– Да что же это?! – отчаянно выкрикиваю я, и бью их редкими очередями своими лучами, пытаясь вырвать с их цепких лап свои нити. – Зачем вы показываете мне всех этих нелюдей? Что вы хотите от меня?

Мне показалось, что я прошел по всем кругам ада. Я был полон сомнений, одолевали несуразные вопросы и нелепые мысли, голова шла кругом, и в душе поселились тревога и уныние. Еще немного, и я бы впал в депрессию. Издалека раздался голос, зовущий меня:

– Таборчи! Таборчи!

Постепенно я пришел в себя и увидел Нумлаху, который стоял рядом со мной, над этим болотом, пытаясь схватить меня за руку и говорил:

– Таборчи! Очнись, парень! Молодец, Таборчи! Ты сумел справиться и сделал лучше, чем я думал. – Нумлаха посмотрел на меня и улыбнулся, – Ты постарался совладать своим страхом, и начал биться за свою душу. Я горжусь тобой. Но, это еще не все твои страхи.

– О! Господи! Когда все страхи обойду? Что за это место? – Я все еще был озадачен этими страхами, так что спросил: – И так чего же на самом деле надо бояться?

– Это место жадности, обжорства, глупости, и здесь же много обитает духов болезней, – Нумлаха выглядел серьезным, даже мрачным, – которые питаются этими человеческими пороками. Тебе не нужно бояться их. Потому что тебе придется с ними бороться, если душа человека попадет в это болото. Твоя задача – суметь защитить и вытащить ее. Понимаешь, есть люди, которые в своей жизни совершали преступления, приносили другим зло, и, когда они остаются одни, их серьезно беспокоит совесть. Ты видел, как одна тварь рвала себя? Так это те души людей, которых мучила совесть. Создания эти питаются и страхами таких людей.