Валентина Вануйто - Полет за потерянной душой. Этот мир придуман не нами

пришли мне стихи на память. «Кладезь поэзии», – усмехнулся я себе.

– Ты специально мне не помогал? – спросил я, глядя, как «надувные животы», так назвал эти безликие головы, раскрывали широко рот, и проглатывали тех, кто падал в болото, после битвы. И снова возник стих об обжорстве. Только чьи стихи были, мне уже было не важно. Они рвались, словно, на свободу:

Прочитав стих и глядя на эти комические головы, я вдруг почувствовал, что меня стало распирать от смеха. Я смеялся, как никогда в жизни не смеялся. Мой смех поднимался откуда-то изнутри и щекотал горло, вырываясь на свободу. Глядя на меня, расхохотался и Нумлаха, наклоняясь то вперед, то откидываясь назад, держась за живот, который сотрясался от смеха. Он хохотал, как мальчишка. Болото заскрипело, забулькало и на поверхности как пузырьки стали лопаться головы. У меня возникло чувство, которое я совсем позабыл, пока смеялся, – чувство страха. И все снова и снова – взрывы смеха, когда смотрел как лопаются головы и рвутся гниющие плоти монстров.

– Я знал, что, подвергшись этому испытанию и выдержав его, ты больше не будешь воспринимать это, как что-то отвратительное. Они все выглядят комично, если смотреть с другой позиции. Пока ты будешь здесь находиться, то уже не будешь бояться, что это может тебя поглотить. Да, и я этого не позволил, если бы увидел, что все пошло не так.

– Спасибо. Я думал, что ты будешь ждать, когда они меня сожрут, – рассмеялся я, хотя мне было не до смеха.

Но, я прекрасно понимал, что только так могу узнать, какие здесь обитают духи, и человеческие пороки, с которыми мне нужно будет бороться впоследствии. Я не был в обиде, но и все же, он мог меня предупредить, чтобы я подготовился. Понимал также, что если бы я проходил испытание один, то мне бы самому пришлось выкручиваться.

– Если бы я предупредил, то ты бы не стал бороться с ними, и не узнал бы, что они могут представлять собой, – словно прочитал мои мысли Нумлаха, хотя я знал, что мы можем читать чужие мысли, – Встреча с такими монстрами дает тебе возможность проходить сразу и обучение, и испытание, и посвящение.

– Я понял, – ответил я, и отошел от этого мерзкого болота. Мне было противно смотреть на эти существа без лиц.

В моем воображения разыгрались параноидальные фантазии. Что, если это фантазии после просмотра фильмов ужаса? Я любитель этого жанра. Что, если у меня уже с психикой ненормально и я все это выдумываю? Нет! Это просто невозможно! В этой ситуации мне не мог помочь ни один из моих испробованных методов проверки реальности. Вместе с тем все здесь абсурдно, поэтому и грань между реальностью и фантастикой почти невидима. Я никогда не думал что такое возможно. Что такое вообще когда-нибудь может произойти. Большей опасностью, с которой мы сталкиваемся в этом мире, является умственный конфликт. Серьезные разногласия относительно моей цели поиска души и посвящение накрывает меня не только неподвижностью, но и ужасающим моральным замешательством. Мое восприятие нарушалось из-за конфликта между своими страхами и реальностью происходящего. Я лишился способности когерентно мыслить. Пробыв какое-то время в бреду, полном страха перед неминуемой гибелью, я увидел себя в бестелесном состоянии над поверхностью болота. Я фактически был преисполнен безумным ужасом, что ждет меня впереди и думаю что от которого не скоро и оправлюсь.

Пока шел и думал над вопросами о пороках, людских грехах, почувствовал, как вдруг мои ноги вошли во что-то теплое и студенистое. Я тут же провалился по колено в какое-то озеро, которое растянулось на несколько километров. Передо мной появились обнаженные девушки, которые купались в этих водах. Недалеко стояли юноши атлетического телосложения. Четко прорисовывалась отточенная, анатомически совершенная мускулатура. Некоторые пары обнимались, и слышались страстные вздохи. Девушки и женщины неописуемой красоты гордо ступали по шеям поверженных ниц своих возлюбленных. Мужчины обхватывали их за ноги и целовали, стараясь подняться из розовой студенистой жидкости. Каждое прикосновение отдавалось мелкой дрожью в бедрах девушек. Другие пары с восторгом гонялись друг за другом. Они визжали, и, кажется, были счастливы. Я смотрел на счастливых влюбленных, и мне хотелось присоединиться к ним.

– И куда мы так спешим? – спросила девушка, увидев, что я пытаюсь выбраться из озера. Капельки жидкости сбегали с ярких, мокрых волос. Ее бледное тело светилось на свету. Никогда не видел столь прекрасное тело, которое звало, тянуло и соблазняло.

– Да, я, да, – стал я заикаться, то краснея, то бледнея, рассматривая прекрасную незнакомку. Она, рукой взяв волосы, стала рассыпать по своему телу, словно прикрывая наготу, – Тут я не один, – лепетал я, и двигался спиной к берегу, не выпуская из поля зрения, девушку, которая не шла, а плыла, не касаясь поверхности, ко мне.

– Неужели, ты уйдешь, так и не познакомишься со мной, милый друг? – спросила она, и губы ее раскрылись, как бутон розы, ожидая поцелуя, на них сверкали росинки от брызг воды.

– Может, в следующий раз, – проговорил я, голос мой дрожал предательски, хотя старался говорить четко и твердо.

Мысли мои путались. Я понимал, что это наваждение, и в тоже время мне хотелось приблизиться к ней и поцеловать. Вместо того, чтобы резко повернуться к ней спиной, я вспомнил стихи Бальмонта:

Девушка, казалось, не замечала моего волнения, явно издеваясь, и прекрасно понимая глубину моих переживаний. Мои губы, буквально, пересохли от возбуждения. Она, как будто нежное шелковистое животное, прильнула к моему лицу. Я почувствовал вкус ее кожи. Она пахла лепестками роз. От запаха я, словно, окунулся в рай. Блаженное исступленье судорогой пронзало меня. Для меня она – богиня, ангел. Она, словно, плыла над миром на облаке лепестков. Крылья, прильнувших к ней «ангелов» нежно и страстно ласкали ее. Я изнывал от счастья, лишенный тревог. Моя душа, словно, избавлялась от состраданья и стыда. Взяв себя в руки, я вышел на берег и повернулся к ней спиной. Она вздохнула – прерывисто и отчаянно пыталась схватить меня за руку. Когда сделал шаг, увидел Нумлаху, который улыбался, сдерживая свой смех.