Василиса Конкалевская - По ту сторону ночи

– Нельзя спасти всех, Эрика, невозможно. У Обреченных такая судьба, нельзя постоянно вмешиваться.

Я задумчиво гляжу в глаза собеседника.

– Ему разрешили, отправили за тобой, – вдруг признается он, – я хочу предупредить тебя, Эрика. Если он найдет тебя, в лучшем случае ты попадешь на Нулевой уровень на неопределенный срок, а в худшем… сама знаешь.

– Кого отправили? – тупо переспрашиваю я, чувствуя, как на затылке поднялись волосы.

– Демона.

Я невольно вздрагиваю от этих слов.

– Пусть так. Я все равно решила стать Воином Света, даже если это всего лишь легенда и я буду единственной; даже если ради этого мне придется рискнуть всем и навлечь на себя гнев Великого.

Молодой Хранитель, не скрывая восхищения, качает головой.

– Я буду присматривать за тобой, – пообещал он, возвращаясь в Большую Залу. Я криво усмехнулась. Хотела крикнуть ему вслед, что сама способна о себе позаботиться, но потом передумала. Этот новенький довольно симпатичный малый, пусть присматривает, если ему больше делать нечего, а я пойду домой.

Я проснулась среди ночи и мрачно уставилась в потолок. Было тихо, не считая одиноких машин, нарушающих безмолвие шелестом шин.

«Раньше раздавался цокот лошадиных копыт и скрип колес карет», – подумала я, даже не пытаясь снова уснуть, потому что это было бесполезно. События прошедшего дня настырно лезли в голову. Все угрозы, которыми меня пугали Хранители, могли стать реальностью, если я не начну вести себя так, как полагается Наблюдателю, то есть послушно и покорно. Я сердито сбросила одеяло и поплелась в кухню, поставила чайник и, пока он не закипел, принялась изучать содержимое своего холодильника, которое не отличалось особым разнообразием. Истинно рожденные не нуждаются в пище, как люди, да я уже говорила об этом.

Лениво ковыряясь в куске торта, приобретенного по случаю, как я называла это, «нежданного праздника», а попросту увидела что-то новенькое, которое до сих пор не пробовала, я пыталась придумать себе дальнейшие занятия на весь месяц.

«Ты – Наблюдатель, Наблюдатель, Наблюдатель!» – эхом звучал голос Хранителя в моей голове. Безвольная покорная марионетка! Ну, вот! Аппетит совсем пропал, и я отодвинула от себя тарелку, так и не попробовав ни кусочка.

Вышла на балкон и поглядела в темное звездное небо. Там, высоко над облаками, проживали Хранители, а еще выше, над ними – Великий Создатель Всего Сущего или Небесный Отец. Здесь, на земле, или на Нулевом уровне, Его называли Богом, Аллахом, Всевышним, а для нас Он просто Великий. Я вздохнула. Можно было рискнуть и пойти прямо к Создателю, объяснить, что крошка Наблюдатель возомнила себя Воином Света, и попросить, чтобы Он повлиял на Старших, дабы те не чинили мне препятствий в борьбе с Ангелами Смерти за души Обреченных… Но зачем тревожить Его по пустякам? Да меня бы попросту уничтожили, не дав дойти. Я снова вздохнула, с ужасом представляя наступление завтрашнего дня, когда буду бесцельно бродить по квартире, не зная, чем себя занять.

Хранители под предлогом, чтобы я отдохнула, отправили меня на Нулевой уровень, хотя могли бы настоятельно посоветовать Райские острова или еще что-нибудь в этом роде. Нет, это был тонкий, точно рассчитанный ход. Мне хотели показать, как живется Свергнутым, практически бесправным существам, пока в качестве ознакомительной экскурсии. А как запасной вариант отправили за мной Демона. Я почувствовала себя преданной. Если бы не тот новенький, я бы продолжала жить, не ведая, что за мной по пятам идет кое-что похуже, чем быть Свергнутой.

Обычные Демоны и Ангелы могли уничтожать друг друга, если на то были веские причины. Уничтожать насовсем, без права восстановления. Даже на Нулевом уровне был шанс возродиться, а так – нет. И делалось все это только с разрешения Старших Хранителей и Верховных Демонов, с соблюдением баланса между силами добра и зла. Значит, меня решили убрать. Конечно, я слишком далеко зашла в своем упрямстве, но ведь не настолько же, чтобы исчезнуть навсегда!

Я плюхнулась обратно на кровать. Совсем очеловечиваюсь. Но это и понятно, не первый день нахожусь на Нулевом уровне, помогая людям, но все-таки недостаточно давно, чтобы полностью перенять их привычки. Наверное, на меня так действует внезапно свалившаяся свобода. Я могла отправиться в кругосветное путешествие и за неделю объехать весь мир, для меня это было плевым делом, но… Я поняла, что гнетет меня. Невозможность поговорить с кем-либо, кому можно довериться, не скрывая своей истинной сущности. Такой человек у меня был. Роза. Я заплакала. Впервые за несколько столетий. Отчаянно, с надрывом, словно что-то сломалось внутри, сдерживающее меня столь долгое время. Со слезами уходила боль душевная и физическая, мысли испарились из головы.

Утихла я под утро, забывшись глубоким сном, который длился весь день и часть ночи. С пробуждением пришла новая мысль все-таки посетить того психолога, которого мне посоветовали Хранители. Посмотрим, что это за фрукт! Но в глубине сознания билась робкая мысль, а может, он окажется тем человеком, с которым можно будет просто говорить обо всем, не опасаясь последствий?

Ровный мягкий свет льется из лампы, накрытой кружевным оранжевым абажуром, из-за чего кажется, что комната апельсинового цвета. Хотя при дневном свете – это обычная комната, оклеенная обычными светлыми обоями с узором в мелкую клеточку.

Я предпочитала приходить на сеансы вечером, когда можно избежать большого скопления людей на улице, именно на той, по которой хожу я. Вечер – идеальное время для общения. Днем по большей части я сплю или лежу с закрытыми глазами, предпочитая игнорировать соседей или коллег по бывшей работе. Почему-то у меня не было сомнений, что в больницу я больше не вернусь. Не знаю, что на уме у Хранителей, но во мне крепла уверенность, что меня уничтожат. Демонов не отправляют просто так, это самая крайняя мера, когда уже больше ничего нельзя сделать. Как говорят врачи, лучше пожертвовать частью, чем потерять все тело. Вот и меня решили убрать, чтобы не сеяла ненужные мысли среди других Наблюдателей и не нарушала давно установившийся порядок в мироздании.

– Эрика! – мягкий голос вывел меня из раздумий. – Мы можем начинать?

– О да, конечно, – смущенно вздохнула я. – Я слушаю вас, док.

Но никто из нас не произнес ни слова.

Я пришла сегодня уже в седьмой раз, но за это время еще ни разу не открыла рта добровольно, чтобы о чем-то рассказать. Сеанс длился полтора часа, и все это время я молчала, наслаждаясь тишиной и оранжевым светом лампы. Может, это выглядело глупо, посидеть в тишине мне вполне было по силам и дома, но там была гнетущая тишина, полная отчаяния, которое висело в воздухе, словно въевшийся гнилой запах. Здесь это было совсем по-другому.