Анна Сойтту - Ингрид. Путь Древней крови

Разглядывая живое зелье, приветственно булькнувшее из-под крышки насквозь прогнившей и зияющей откровенными дырами кастрюли, Даэмон перевёл озадаченный взгляд на подопечную. Ингрид виновато опустила голову и разве что мыском своей домашней туфельки в устилающих пол опилках не поковыряла. Вот уж досталось ему стихийное бедствие с корнями первых ведуний!

Придав своему лицу спокойное выражение, демонолог оправил полы сюртука и заложил руки за спину, как вошло уже в привычку за годы воспитательной работы. А ведь когда-то его раздражала подобная манера собственного наставника. Но, как оказалось, данная поза была самой подходящей и эффективной, когда нужно было сдержать внутреннее раздражение или скрыть растерянность перед ученицей.

– Повтори по порядку свои действия при приготовлении… этого, – Даэмон всё же не сдержал улыбку: уж больно умильно съехала набок крышка на желеобразном создании – словно у кухарки убежало тесто, разомлев от жары и дрожжей.

– Четыре семечки мандрагоры чешуйчатой, левая лапка не видевшей дневного света летучей мыши, три четверти её же крыла, сушёный гребень проспавшего рассвет петуха, – принялась перечислять ведьма, споткнувшись на последней фразе и осмотрев плод своих трудов разочарованным взглядом. – Серебряной монетой нейтрализованы возможные побочные действия…

– Нейтрализованы, значит, – вздохнул Даэмон.

– Монета положена перед последним ингредиентом, как ты и учил, мастер, – девушка подняла на него свои золотистые глаза – тоже наследие Древней Крови – в обрамлении пушистых ресниц, зачастив от растерянности: – А после добавления гребня погашено пламя, и зелье должно было выстояться четверть часа, но вместо этого ожило.

– Что ж, – пожал плечами наставник, – негативного воздействия от него я не ощущаю, можем оставить в террариуме основной лаборатории. А после начала учебных дисциплин по призванным существам переправлю его в Академию демонологии для всестороннего изучения.

Ингрид облегчённо вздохнула. Выговор отменялся, и домашняя работа не будет наказанием за неудачный опыт. Провести остаток дня в полном распоряжении леди Лиоры ведьма не желала.

– Что с лабораторией? – невозмутимо спросил мастер Дэ, и девушка внутренне содрогнулась: знает же, что она опять всё разрушила, а всё равно спрашивает!

– Зелье прыснуло в потолок, потом всё обрушилось, и оно ожило.

– Значит, перед появлением проявило разрушительную особенность, – задумчиво кивнул Даэмон, ещё раз осмотрев побулькивающее создание. – Нужно будет предупредить ректора призывающего отделения, если соберётся повторить опыт. Оставь его здесь, я заберу позже.

– Да, мастер, – тихо ответила Ингрид, надеясь, что её скоро отпустят и можно будет забраться в библиотеку до самой ночи, чтобы спокойно пообщаться с домовым духом и выпросить помощи в восстановлении лаборатории.

Даэмон Истребитель переплёл пальцы за спиной, с трудом сдерживаясь, чтобы не засмеяться: своими опытами эта горе-ведьма доводила его до почечных колик от постоянного веселья, свободу которому он давал наедине с собой. Надо же было настолько вывернуть суть зельеварения и заклинательства! И ведь ни одной книги не сохранилось по обучению подобных ей – это он выяснил уже давно, посетив не одну библиотеку и закрытые хранилища при академиях.

Ведьмы древности хранили свои знания в устной форме и передавали по наследству, от матери к дочери. Ведение записей стало бы ещё одной уликой для инквизиторов – ведуньи боялись, и у них были на то причины. Гореть на костре, прежде испытав нечеловеческие пытки, они не хотели, но очень часто выбора не было, как ни прятали старейшие из них своё племя. Они знали: для инквизитора нет зла страшнее ведьмы, и каждая ведьма понимала, что однажды за ней придут. Как солнце и луна вечно следуют друг за другом, так ведьма и инквизитор идут одной тропой.

Как только удалось им выжить? Какой договор заключили они с высочайшей инквизицией? Сейчас уже никто не знал, да и сами ведьмы после этого позорного для них отступления стали другими.

Угасла Древняя Кровь – так думали инквизиторы, а вот просмотрели. Родилась Ингрид. Пожалуй, ей повезло, что Даэмон отозвался на зов её деревни о помощи и забрал юную ведьму из приёмной семьи, начавшей подозревать, кого приютили. Теперь же её нужно было обучить владеть даром, не нарушать правил, сохранить наследие древности. Демонолог действовал интуитивно, исходя из поступков ученицы и того результата, к которому они приводили.

Дар не поддавался. Феликс терял терпение.

– Иди, Ингрид, – наконец отпустил юную ведьму мастер Дэ. – Эльм наверняка уже на туман исходит в ожидании новой порции сказок.

На первых словах наставника Ингрид радостно улыбнулась, но к концу фразы озадаченно сникла.

– Когда ты…

– Давно, – хмыкнул Даэмон, медленно ступая к выходу. – Если бы я не знал, что творится в моём доме, – грош цена была бы мне как охранителю от тёмных сущностей.

Лукаво улыбнувшись, мастер подмигнул девушке от двери сарая и бросил напоследок:

– Мне кажется, он заглядывался на синий фолиант на четвёртой полке восьмого стеллажа. «Деяния и свершения высших инквизиторов», если мне не изменяет память.

Демонолог ушёл, а Ингрид даже подпрыгнула от радости: вот теперь-то она разведёт домового духа на нормальный ремонт лаборатории и серьёзную защиту! Эльм старался всё восстановить как следует, если только удавалось угадать, какую именно книгу он хочет.

Послав вслед мастеру полный благодарности воздушный поцелуй, Ингрид ещё раз проверила своё ожившее создание и в предвкушении свободного вечера последовала за демонологом в дом. День обещал завершиться не так плохо, как предыдущий. Феликс уехал, разговор братьев в свете дня уже не казался таким зловещим, осеннее солнце дарило последние тёплые лучи и играло разноцветными бликами в оставленных ночным дождём лужах. Разве может такой прекрасный мир разрушиться?

Ведьма бодро прошествовала к ведущей на второй этаж лестнице, насвистывая незатейливую песенку, услышанную на весенней ярмарке в столице. Мастер Дэ взял её тогда на праздник равноденствия и покровительства создателей, но сам весь день провёл в городской канцелярии.

Простой мотив прилепился не хуже репья и так и норовил вырваться из закромов памяти.

Создателей пришествие явило этот мир:

Раскинулись границами пространство и эфир.

Однажды залетевшие, прижились души здесь

И, сотворив бессмертие, послали другим весть.

Но в праздник равноденствия родился этот мир,

Свет Тьмой уравновесили, создав Ночной Сапфир.