Ален Горских - Копье судьбы. Книга первая. Серия «Олег Неверов»

– Эй, парень! Отель!

Неверов увидел перед собой взволнованного Леху.

– Давай быстрее, тут заварушка намечается! Вылезай!

Неверов отсчитал две тысячные купюры и протянул их Шмелю. Тот насупился.

– Слушай, засунь свои бабки в… кошелек. Когда тебя на дороге встретил, я ж пошутил! А ты поверил… Мы, сибиряки, не такие жадные гады, как можно было подумать. Я бы тебя и так подвез, без денег. Ну, не прощаюсь! Может, состыкуемся еще.

Неверов подумал, что этого искреннего парня следует отблагодарить, поэтому снял часы и воскликнул:

– Постой! Возьми дайверские часы! Подарок все-таки…

Леха расплылся в искренней улыбке.

– Во, это вещь! Спасибо. Век благодарен буду.

Черная машина резко рванула и укатила в сторону леса, а Неверов посмотрел ей вслед и направился к гостинице.

Авгур сидел в уютном кресле и смотрел на яркие сполохи огня. Слишком многое в последнее время шло не так: Неверов пропал где-то под Красноярском, шанс получить столь желанный груз с каждой минутой угасал. Это одновременно злило и раздражало.

«Почему он исчез, когда так нужен, когда должен… Нет, обязан быть на месте и доставить мне этот чертов груз! Быть может, он узнал о нем что-то? Тогда его исчезновение неслучайно, – размышлял он. – Нет-нет, абсурд! Он не может, не посмеет обмануть после пяти лет работы в моей компании… Да еще и накануне свадьбы с Ликой! Или все-таки может?»

Авгур вытер вспотевший лоб, выбросил салфетку в огонь и принялся ожидать знакомого следователя – Валерия Платникова. Конечно, он мог бы нанять военных специалистов, но лучше было сделать все «по-семейному»: тихо и деликатно. По крайней мере, пока…

«Пока точно все не выясню, никто не должен узнать о грузе, – решил он. – Слишком долго я искал, чтобы так просто упустить. Пусть Платников поработает, как раз и проверю его в деле».

Авгур посмотрел на часы: время для ответа директору ЧВК еще оставалось, до встречи со следователем – минут двадцать, поэтому он прикрыл глаза и провалился в сон…

Мощеные каменные улицы, акведуки и низенькие дома затягивал сгущающийся сумрак. Сегодня ранним утром на центральной площади города шла оживленная торговля. Товары продавались бойко; торговцы тканями, посудой, рыбой и хлебом вернулись к семьям довольными.

– Завтра будет особенный день, – говорили они женам и матерям. – Больше людей – больше товаров, которые следует купить, больше людей – больше товаров, которые следует продать.

У многих в городе кошельки стали тяжелее в эти особые дни. Сладко грели монеты умы и сердца!..

Группа легионеров патрулировала дальние улицы, ведущие за пределы города. Сухой воздух насыщался влагой в садах у реки, усыпляя бдительность и даря наслаждение. Несколько пар, словно ночные мотыльки, упорхнули, испуганные ярким светом факелов. Темная река бесшумно скользила, вынося нечистоты и грязь в посадки фиников и плантации тростника, разбитые за чертой города.

«Завтра будет особый день», – вторило все вокруг. Потом наступила ночь, серебряная луна ярко освещала крыши домов и водные глади каналов. Легионеры торопились, продвигаясь по улицам немного быстрее положенного, ведь именно сегодня получено разрешение на более раннюю смену патруля. Чувствуя скорый отдых и недолгий, но глубокий сон, караульные немного расслабились: в такой день можно себе это позволить.

Они собирались подойти к воротам, ведущим в город, последнему участку патрулирования за их смену, как слабая, едва заметная тень мелькнула между улицами и спящими повозками приезжих торговцев. Старший легионер бесшумно взмахнул ладонью, и несколько солдат вытащили на свет жалкую, трепыхающуюся в их руках фигуру, одетую в грязные лохмотья.

– Пытался скрыться в тех кустах за воротами, – доложил один из легионеров, подведя задержанного к начальству.

Высокий стражник одним движением могучей руки сбросил с дрожащей фигуры мешковатый капюшон. Худой мужчина с ввалившимся носом и прилипшими к лицу черными прядями уставился немигающим взглядом на легионера. Неожиданно он резко подался вперед, уцепился за прочную накидку солдата и забормотал, упав перед легионером на колени:

– Он сказал сделать это, он сказал сделать это скорее… Скажи мне… Как мне… Как мне поступить?

– О чем это ты? Поступай как знаешь! – шикнул старший.

Внезапно мужчина упал на землю в припадке. Его тело выгнулось дугой, голова закатилась, а изо рта пошла белая густая пена. Легионеры брезгливо отошли назад, ближе к воротам.

«Мало ли сумасшедших бродит по городу в этот день», – подумал старший. Он без сомнений вышвырнул бы несчастного за пределы города, утопив в темной реке, но что-то его остановило – возможно, куски дорогой одежды, скрывающие тощее тело, или метка собирателя податей. Внезапно человечек прервал его мысли, продолжая хаотично, но уже с новой силой биться о дорожные камни. Послышался звук рвущихся сухожилий и треск готовых сломаться костей. Приступ продолжался недолго; хрупкое тело бессильно обмякло на мокрых от крови булыжниках.

– Уведите его и допросите, – рявкнул старший легионер.

Несколько солдат одним рывком оторвали от мостовой легкое, кажущееся невесомым тело и поволокли в здание напротив.

– Он сказал… – продолжал шептать мужчина, трясясь от холода и сомнений. – Как мне поступить… Я поступил…

Следом за ним по каменистой мостовой тянулся густой липкий след. Кожа на коленях стерлась до белоснежных костей, стопы были вывернуты в противоположную сторону.

– Бросьте этот жалкий мешок с костями за решетку, пусть очухается, – хмыкнул один из солдат. – Всю смену испоганил!

Он смачно плюнул в сторону жалкой тени, лишь отдаленно схожей с человеческой. По загоревшему грязному лицу мужчины текли ручьи слез, смешиваясь с кровью, которая тонкой струйкой сочилась из рваной раны на лбу. Она капала на ледяной каменный пол, устланный тухлой соломой, и пропитывала тонкую разорванную накидку – все, что осталось от когда-то роскошного одеяния. При свете луны, пробивающейся через небольшое устье здания, тщедушная фигура продолжала дрожать и рыдать. Наконец она затихла и распростерлась на мокром полу, безжизненно уставившись в мрачный потолок камеры.

Ранним утром дверь отворилась, вошел рослый легионер с бельмом на глазу. Он сдвинул огромной ступней в кожаной сандалии грязное худое тело и присел рядом на корточки. Могучей рукой легионер подцепил человечка за жалкое одеяние и уставился на смутьяна одним видящим глазом. Тело смердело, казалось мертвым, но легионер ощутил на своей плотной, прожженной солнцем коже слабое, едва уловимое дыхание.

– Мне передали, что ты устроил, – рыкнул солдат.