Алексей Тихонов - Выучиться на Бога

– Не торопи события. Вездесущие слухи умы бередят? Не вам, благородным воинам, доверять простонародной молве. Все действительно необходимое сообщу вам я. В нужное время.

– Можно ли понимать так, господин, – продолжил упрямый Ринитаро, – что совместный поход не состоится?

Требовалось быть сыном князя, проявляя подобную настойчивость. Сидзиро нахмурился, вздернул бороду, но наследник головы не опускал. Пришлось, помолчав, буркнуть:

– В нужное время сообщу.

Вот и думай теперь, как хочешь: вроде не подтвердились слухи, а вроде и опровергнуты не были. Между тем поход – дело нешуточное, тут подготовки не на один день. Или князь полагает, у его Ближних никаких трудностей? Получили сигнал, вскочили на коней и в бой? Опасно, если существует такое заблуждение. Для властителя опасно и для воинов – либо неготовым кинешься на верную гибель, либо заслужишь высочайший гнев за копотливость. Айнар оглядел спины сидевших впереди аннинов. Кого бы попросить замолвить в удобный момент словечко князю? Хотя первый ряд всегда держался со вторым чуть надменно, имелась пара-тройка человек, вполне доступных для общения.

– Что-нибудь еще непонятно? – повысил голос Сидзиро. Прозвеневшая нотка раздражения, похоже, тотчас убила остатки сомнений, и взору господина предстали только склоненные головы. – Прекрасно. Тогда перейдем к более приятным вещам… То есть не то чтобы приятным… Как вам известно, недавно на поле брани в честном поединке пал Хема Урмат-кой. Уважение к этому блестящему, преданному воину требует почтить его память.

По знаку поднялись с колен два жреца в просторных золотых одеждах. Один ударил в маленький барабан на поясе, другой закачал курительницей. Слова древнего прощального гимна поплыли вместе со сладковатым дымом. Еще ниже склонились собравшиеся, едва не уткнувшись носами в пол. Даже князь, почудилось, опустил голову.

Мерное постукивание барабана и голоса поющих надвигались, жрецы добрели по проходу чуть не до подножия трона. Айнар знал, что сейчас двое первых из аннинов оторвут взоры от пола – ритуал ритуалом, а оставлять господина без охраны нельзя. Разное случалось за века.

Само собой, ничего опасного не произошло. Пение, замерев в крайней точке, начало медленно удаляться. Все же огромная честь – быть отпетым высшими иерархами культа Каона в присутствии князя, уже ради подобного стоило не жалеть живота в бою. Любой из Ближних мечтал о такой посмертной чести… Хотя лучше, конечно, уцелеть. И получить полагающуюся землю.

Жрецы умолкли, вернувшись к своим прежним местам. Одновременно подняли головы собравшиеся – несколько заключительных фраз, и обряд завершился. Тогда, бросив косой взгляд за спину, князь вновь шевельнул рукой. Во исполнение приказа Ближние, тотчас очутившиеся на ногах, двумя ручейками потекли в зал. Айнар заметил, как напрягся кое-кто из вельмож: не очередная ли внезапная выходка властителя? На прием лишь сам Сидзиро да его воины имели право являться с оружием – короткими мечами-гито. Следовательно, остальным воспротивиться взбалмошной причуде было бы, по существу, нечем.

Однако более опытные, разобрав сигнал, не волновались. Людские ручейки слились, Ближние стремительно восстановили строй, но теперь перед лицом своего господина. Те же два ряда по двенадцать человек, та же брешь, напоминающая о бедняге Хеме. Двадцать три пары глаз, покорно вперившихся в основание трона. И один взгляд, что скользнул, почти ощутимо цепляя, по рядам.

– Потеря велика, но, слава Небесам, Илдок пока не оскудел храбрецами, – отчеканил Сидзиро. – Пусть живые займут места павших. Дзинфу… Ракутан…

Имена произносились медленно, с большими паузами, и после каждого названный воин пересаживался правее. Поклон, перемещение, опять поклон.

– Таидзиро, тебе вступать в число аннинов…

Воин справа от Айнара судорожно дернулся к полу, едва не ударившись лбом, вскочил, ошалело озираясь, а затем кинулся бегом сзади строя Ближних. Секунда, и передний ряд заполнился. Все шло заведенным издавна порядком.

– Теперь хочу представить, благородные воины, вашего нового товарища. Итоиши, сын почтенного мурада Рени Камица, не раз сражавшегося бок о бок со мной. Убежден, что и сын не посрамит доброго имени.

А вот это уже нарушение обычая! Озадаченный Айнар завертел головой: разве за Таидзиро не его очередь смещаться? При чем здесь какой-то новичок? Пускай дождется конца церемонии! Между тем худой и длинный юноша, чей румянец соперничал с красным цветом его фуки, шагнул из тени боковых колонн, неуклюже поклонился, вцепившись в рукоять меча. Опустился у подножия трона, звонким, срывающимся голоском произнес слова присяги. Дождался благожелательного кивка господина. Дальше возникла заминка – полагавшееся место двенадцатого среди отторо было еще занято. Что значит ломать порядок!

Айнар отвернулся от топтавшегося в смятении юнца и тотчас налетел на взгляд Сидзиро. Князь смотрел прямо на него, глаза в глаза. Айнар поспешил согнуть спину, однако взгляд по-прежнему колол. Умный, холодный, чуть насмешливый, чуть снисходительный взгляд. Такой же, как и голос, раздавшийся затем:

– Хвала Богам, отныне у нас опять полный состав Ближних. Лишь несколько мелких вопросов беспокоят. Например, кому возглавить отторо? Кому сменить доблестного Таидзиро?

По рядам окаменевших фигур пробежала рябь – здесь тоже не понимали задуманного властителем.

– Согласно обычаям это место теперь принадлежало бы Айнару Годою, – продолжал Сидзиро с убийственной монотонностью. – И у меня было намерение выдвинуть именно его. Бесстрашный воин, искусный, решительный. Прекрасно показал себя при Имотоги и недавно… Правда, в последнее время завелись сомнения на его счет.

Шепоток изумления. Сердце ухнуло куда-то в живот. Вопреки всякому этикету отторо вскинул голову – властитель не сводил с него холодного взгляда.

– …Увы, но кроме отваги, – усмехнулся князь, – благородный Годой отличается еще и чрезмерной несдержанностью. Такое простительно в юности – кто из воинов не грешил подобным? Однако годы идут, а ничего не меняется. Постоянные дебоши, пьяное озорство, драки… Уже можно не спрашивать имен зачинщиков скандалов в городе – разумеется, Айнар. И его приятели.

Гои рядом еле заметно вздрогнул. Да и Оминас, надо полагать, чувствовал себя сейчас неуютно.

– …Славно когда пылкость сердца проявляется на поле боя, но негоже бравировать ею в мирные дни! До каких пор?!.. Уверены, что я вечно буду покрывать ваши безобразия? Так вот ошибаетесь, благородные мои! Более я не намерен прощать любые выходки даже Ближним. С данной минуты, слышите? В конце концов, это не только хлопотно, но вредно! Доколе мне разбираться с жалобами пострадавших и семей покойников? Доколе казне оплачивать ваши шалости? А ссоры с чужеземцами, грозящие породить серьезные конфликты… несвоевременно? Хватит! Никто теперь не посмеет нагло попирать закон в стране!