Луиза Хартманн - Любовник для Карлы. Часть третья

– Я потом тебе расскажу. Это длинная и история. Вернее, не длинная, но довольно запутанная. При этих словах ее взгляд устремился вдаль. Ее лицо мгновенно застыло. Было видно, что ее мысли унеслись куда далеко, за тысячи километров отсюда. Но уже через минуту она взяла себя в руки, улыбнулась и выпалила:

– Можно я потом расскажу?

– Да, конечно. Ты сказала про письмо. А где это письмо?

– У меня на мейле. Но оно написано по-французски. Я тебе могу прочитать.

– Давай! – Ахмад встал и поправил полы своей длиной дишташи- балахоне, указал ей рукой в сторону конторки. Там стоял консьерж отеля и что-то писал на компьютере. Ахмат сказал ему что-то на арабском, и тот услужливо отскочил в сторону.

– Иди сюда, – позвал Ахмад Карлу. – Открывай свою почту.

Такая оперативность была приятным, но неожиданным сюрпризом для Карлы, от которого она даже немного растерялась. Она послушно подошла к стойке, присела на краешек стула, быстро набрала свой пароль и открыла почту. Ахмат молча ждал, заглядывая ей через плечо.

Карла прочитала и перевела письмо Сесиль.

Ахмат помолчал, отошёл от конторки и снова уселся на своё прежнее место допивать чай.

– Ну? Что ты молчишь? Мы не должны позвонить куда-то? – женщина теперь

смотрела в упор на глубоко задумавшегося оманца. Видно было, что он тщательно анализирует все, перед тем как сделать первый шаг или даже высказать своё мнение. Он поправил свой тюрбан обеими руками, потёр затылок, тюрбан покосился на бок, он снова правил его. Это говорило о том, что в голове у него роятся мысли и он пытается организовать их. Карла молча следила за ним. Она понимала его молчание и не хотела мешать.

– Да, я позвоню… – наконец после трехминутной паузы произнёс он. Это без проблем. Но мне кажется, что на самом деле тебе не стоило так паниковать. Она же говорит тебе, что такое с ней впервые, и она просто хочет насладится раз в жизни этими отношениями. Ты не обижайся конечно, на мои слова. А то, что происходило с тобой все это время, ну… то, чем ты была занята… ты рассказывала ей? Звонила ей, вы встречались?

Карла опустила глаза на конторку и задумалась. А ведь и правда. Она так увлеклась своими приключениями, что ни разу не позвонила Сесиль. И позвонила ей только тогда, когда оба ее поклонника исчезли из ее жизни.

– Да, ты прав. Ахмад, – она впервые назвала его по имени. – Я слишком увлеклась своей личной жизнью. Но… потом, как только у меня появилось время, я сразу начала разыскивать ее. Ты думаешь, что я это зря делаю?

– Не знаю. Тебе виднее. Но, как человек со стороны, я вижу эту ситуацию так: во-первых, ты первая забыла о подруге. Во-вторых, видимо, девушка окунулась по самую макушку в любовь и не хочет, чтобы ей мешали. Или, она думает, что не нужна тебе. Как ты думаешь? Конечно, мы будем её искать, но я всё-таки думаю, что паниковать не нужно.

Он вытащил из кармана мобильник и набрал чей-то номер.

По взволнованному голосу Ахмата чувствовалось, что он нервничает, пытаясь в чем-то убедить человека, с которым вёл беседу по телефону. Он так старательно кому-то объяснял, доказывал, что на лбу у него выступили капельки пота. Заметив Карлу, он достал платок из кармана и тщательно вытер им лоб. Глаза его беспокойно бегали, взгляд перескакивал с одного предмета на другой, потом снова останавливались на девушке, и он опускал взгляд вниз, чтобы не выдать своего смятения.

Он явно стеснялся ее, и этот факт очень умилял Карлу, такие мужчины попадались ей редко. Разве что Робер… Но Робер… Робер – машина, созданная человеком. Даже его смущение и замешательство были запрограммированы.

Странно, как японцы вычислили эту маленькую деталь, если она и сама не знала об этом до этой минуты. Благодаря Роберу, она открыла в себе неизвестные ей доселе качества. И самое главное – она научилась отводить тревогу, сомнения и просто быть счастливой. Наслаждаться моментом. Тадао учил ее, как быть более прагматичной, сдержанной, не выставлять свои эмоции напоказ. Но он не брал в расчёт ее итальянский темперамент, который так же трудно удержать, как шлюпку в море во время шторма.

И вот теперь Ахмат заставил ее удивляться самой себе, сделав целое открытие! Ведь ее внутренняя реакция – словно кто-то неведомый осторожно зажигал маленький костёр в груди девушки – оказалось для неё полной неожиданностью. Его смущение умиляло ее. Но это происходило только в те моменты, когда они встречались глазами. А вообще Ахмат был решительным и даже напористым. Твердость его характера, несмотря на внешнюю мягкость, проявлялась даже в мелочах. Да, наверное, так и должно быть. Мужчине необходимо проявлять напористость, но не по отношению к женщине. По отношению к женщине напористость скорее выглядит как хамство. Фальшивая деловитость. Отталкивающая самоуверенность. Неужели современному мужчине не дано больше быть заботливым, мужественным, брать на себя ответственность за женщину, оставаясь бескорыстном? Ну или хотя бы научиться говорить правду, быть откровенным? Неужели только запрограммированный робот, машина способны проявлять те качества?..

Она теперь не боялась этих слов. Она созрела для того, чтобы сказать самой себе правду. Робер был машиной!

Ей вдруг вспомнился Поль, всегда такой элегантный, одетый с иголочки, хорошо разбирающийся в винах, моде, в курсе всех последних новинок сезона, знающий толк во французской кухне, пахнущий какими-то редкими, духами. Все должно было быть или ограниченного выпуска или с закрытым доступом. О боже! А как он по-воровски прятал свой телефон во внутреннем кармане пальто, выключив звук. Сочинявший постоянно какие истории, в которых даже не было логики. Ничуть не задумавшийся о том, что принижает интеллект женщины, которой он врет. И таких как он, толпы ходят по Парижу, да и, скорее всего по всей Европе, а может, и миру! Как же это мерзко! Нет, после Робера она никогда не заведёт знакомств с подобными типами. Ах, Робер! Если бы он был настоящим! В то время, когда волна воспоминаний унёс Карлу в другое измерение, Карла следя глазами за Ахматом, одновременно следила за тем, чтобы ее не унесло слишком далеко, в глубину своих экзистенциальных рассуждений. Ахмат же, в свою очередь, увлечённый разговором, старательно тёр до блеска полированный стол, словно от его чистоты зависела его судьба.

Карла подумала об этом и широко улыбнулась. Ахмат с недоумением остановил свой взгляд лице Карлы, перестал тереть стол, одернул руку и вопросительно приподнял одну бровь. Карла покачала головой, мол, ничего и, отвернулась к окну, продолжая улыбаться.

В его глазах блеснул тёплый огонёк, и он, расправив плечи, старательно зашагал взад и вперёд от конторки клерка до дивана и назад. Девушке ничего не оставалось делать, как прислушаться к звучанию арабского языка и пытаться отгадать, о чем он говорил. И ещё она попробовала вспомнить, слышала ли она в Париже такой арабский – не резкий и грубый, а наоборот, певучий, слова которого сливались в одно длинное предложение и перекатывались плавно, словно волны в Оманском заливе. Там, на рынке было полно эмигрантов из ближнего востока, все говорили на арабском и французском со своим, присущим только их стране, акцентом.