Юрий Каранин - Лучник. Лабиринт. Книга вторая

Са Тал выбежал из леса, перебежал полянку и вытащил из ямки полуживое, испуганно вздрагивающее, вымокшее тельце мальчика. Урт теперь даже не сопротивлялся. Вернувшись в лес, Са Тал поискал глазами, куда бы положить мальчика. Урт между тем начал подавать признаки жизни, и Са Тал посадил его под деревом, прислонив спиной к стволу. Невероятно, кора была очень теплой и мягкой. Са Тал потрогал соседние деревья. Та же история!

«Истина где-то рядом», – пронеслись в мозгу чьи-то слова. Истина где-то рядом? Какая истина? Где, рядом? Са Тал снова посмотрел вверх, и ему показалось, что звезды стали намного ближе. И стали еще прекраснее радуги.

«Алаба», – послышалось возле. Урт, широко раскрыв глаза, стоял рядом и тоже смотрел вверх. «Алаба», – повторил он и показал вверх уже рукой.

– Алаба? – Переспросил Са Тал. Вот она, истина. Вряд ли «алаба» означает «лабиринт», но это восклицание и могло быть истиной. Вот, только, какой? Строить Лабиринт здесь? Возможно, ибо лес, похоже, – ничейный. А, что? Лес будет собирать дикую энергию природы и передавать ее в Лабиринт, который расположится в центре. Но ведь такой же лес будет и на Большом острове. Значит, нужно найти остров.

Увы, разговор на эту тему с Уртом не дал желаемого результата. Напрасно Са Тал рисовал на песке воду, остров и что-то еще, что так, или иначе связано с островом. Мальчик его не понимал. Но, всего скорее, и не знал ни о каком острове.

Дождь давно кончился, но уже и Урту не хотелось уходить из леса, и только голод заставил их выйти на охоту. На этот раз «трофейный» лук не пригодился. Умение Урта оказалось ценнее. Удивительно, но к костру вернулись скакуны. Судя по их раздувшимся животам, там, откуда они пришли, был хороший корм, а, значит, там должна быть вода.

4

Разбудил их нестройный цокот копыт. Их скакунов рядом не оказалось, но это – не их цокот.

Сомнений никаких не оставалось, и Са Тал с Уртом метнулись в лес. Из глубины леса они видели, как к догорающему костру приблизилась большая группа всадников. Потом некоторые спешились, другие остались в седлах. Са Тал видел, как они о чем-то энергично спорят, регулярно показывая рукой в сторону леса. Так прошло много времени, пока человек в иной, чем у остальных одежде, жестко не приказал идти в лес.

Большинство категорически отказалось входить в него, но человек десять все-таки решились.

Са Тал, схватив Урта за руку, устремился в глубину леса. Преследователи то ли видели их, то ли нашли их следы, но не отставали. А впереди уже показалась водная гладь, и отступать стало некуда. Вряд ли сын степей умеет плавать, да, и неизвестно, кто может ожидать их в воде.

«Кумп! Кумп!», – чуть не закричал Урт, в страхе показывая рукой в сторону как бы полуострова, на котором стоял огромный зверь. Са Тал вспомнил, что когда-то водились такие звери, но к его времени все вымерли.

Са Тал присел, и, выглядывая из-под куста, зачарованно засмотрелся на грандиозную фигуру зверя, – и едва не пропустил момент, когда высыпали на берег их преследователи. И, конечно, увидели свежие следы. Са Тал тревожно оглянулся на море, но отступать уже было некуда. Разве что? Кумп уже принял охотничью стойку.

Люди увидели грозного зверя только тогда, когда кумп, словно подброшенный пружинами мощных лап, уже летел над водной гладью.

Кумпы, согласно легендам времени Са Тала, были людоедами. Наверное, именно поэтому они не дожили до его времени, встретив сопротивление другого, более мощного, оружия. Хотя информации о них было немного, но Са Тал, все же, знал, что кумпы вели одиночный образ жизни, но иногда могли обзаводиться семействами. И тогда их власть становилась безраздельной. Тогда они даже днем заходили в селения и нападали на людей. И тогда люди сотнями покидали насиженные места и уходили под защиту какого-нибудь гира. Но, порой, и армии гиров пасовали перед ними, – и тогда огромная волна людей уходила в поисках более спокойного места.

Урт крепко зажмурил глаза и вжался, по своему обычаю, в ямку под большим кустом, поэтому и не видел страшного пиршества людоеда. Но сначала была охота, весьма похожая на игру кошки с мышками. Впрочем, почему похоже? Просто здесь кошка была крупнее, а, соответственно, и «мыши». Кумп, похоже, и в самом деле, играл. Он нагонял свою жертву, громко рычал и… позволял ей попытаться спастись. Са Тал не видел, сколько жертв осталось лежать на траве, но человека три, как минимум, сумели убежать. Когда же охотиться стало не на кого, кумп начал свое пиршество.

А потом он пошел к воде, и долго и неторопливо пил воду, негромко урча. В какой-то момент он поднял голову и встретился с глазами Са Тала. Са Талу на миг показалось, что увидел в глазах зверя короткое удивление. Противостояние продлилось несколько длинных мгновений, после чего кумп снова опустил голову к воде.

Са Талу была непонятна реакция людоеда, разве, что он был уже сыт. Но, напившись, Кумп негромко зарычал и направился к Са Талу. Решение спасти жизнь мальчика пришло само собой. И Са Тал шагнул навстречу зверю. Кумп недоуменно остановился, после этого слегка попятился назад, потом снова зарычал и приготовился к прыжку.

Са Тал тоже остановился, не спуская глаз с кумпа. Их взгляды снова встретились. И, верь – не верь, напряжение кумпа заметно спало, рычание сменилось на предупреждающее урчание. Зверь подозрительно водил головой, рассматривая глупую жертву, которая не убегала, или не бросалась на него со своим острым длинным когтем.

Но кумп был хозяином, и не только этого леса. И он не ведал, что такое страх, и не боялся длинных острых когтей своего врага. Но его противник тоже не имел страха. Что-что, а чужой страх всегда возбуждает в кумпе аппетит. И еще в этом противнике было что-то, что не позволяло кумпу проявить инстинкт охотника. Человек не был ни жертвой, ни врагом. Кумп не знал понятия «друг». Сама жизнь не дала такого понятия, поскольку извечная борьба за свое существование не позволяла его. Но кумп понял, что тот, что напротив, – не враг. И тогда кумп неторопливо пошел к человеку. Человек не тронулся с места. Кумп подошел и обнюхал его. В ноздри ударил запах дыма – извечного врага кумпов. Шерсть зверя вздыбилась и рык сам вырвался из пасти. Но человек снова ничего не предпринял, – и зверь успокоился. Он снова начал обнюхивать человека, – и постепенно запах дыма перестал тревожить кумпа. Он опять довольно заурчал.

Са Тал осторожно опустил руку на колючую гриву зверя и погладил его. И это было для кумпа совершенно новым. И оно не было нападением, а, наоборот, успокаивало и разливало по телу истому, которую он давно не испытывал.

Са Тал понимал, что нельзя быть меньше зверя, но и выше – тоже опасно, и он сел на ствол, поваленного, вероятно, молнией, дерева. И кумп доверчиво лег у его ног.