Эвер Грин - Город Мертвых

Подъехав к глубокому рву, усеянному длинными и острыми кольями что отделяет крепость от плато мы остановились около узенького моста, ведущего к вратам замка. Я вновь посмотрел на стены Ортханка, высокие и красивые они были оснащены бойницами для лучников и укрепленных возле них огромных котлов, из которых на головы осаждавших сливалось кипящее масло, а так же смола. Великий город, стоявший у подножия гор, отныне и во веки веков станет для меня домом, а так же моей личной тюрьмой…

Я и мои солдаты слезли с лошадей и взяв их под узды медленно двинулись к воротам с внешней стороны перекрываемых толстой решеткой, которая начала медленно подниматься вверх.

Я помню, как когда то давно уже шел этой дорогой, держась за руки с моей дорогой Анитой. Нам было по девятнадцать лет, помню, как она весело смеялась и ободряюще прижималась ко мне, ведь всего через два с лишним дня мы должны были с ней поженится…

Я и мой отряд слезли со своих лошадей и вошли в распахнутые настежь ворота. В ушах тут же раздался громкий рев встречающих нас горожан, а к ногам посыпались лепестки различных цветов. Раздались громкие хлопки и радостные выкрики. Я улыбнулся и в приветствии поднял руку вверх, стоявшим по правую и левую сторону от меня людям. Они улыбались и похоже искренне были рады видеть меня. Я заметил, как многие из них уставились на связанного Дерга, что все так же блуждал в царстве грез.

Бальтазар шел чуть позади меня, его лицо было серьезным и полным решимости, а правая рука как бы невзначай покоилась на эфесе меча.

Я ласково потрепал буцефала за ухом.

– Вот видишь не все так уж и плохо. – А затем сказал Бальтазару – Сначала отправимся во дворец, а позже Я выйду к народу.

Мы шли по извилистым улицам и переулкам забитыми массами людей, вдоль которых цепью стояла стража Ортханка, удерживая толпу, на безопасном от нас расстоянии. Люди улыбались, рукоплеская и выкрикивая мое имя. Постепенно, дрожь, с которой Я вошел в этот город, стала сходить и в удивлении для себя, Я почувствовал, что столь ненавистный моему сердцу город в эти секунда становится для меня мил. Уходя все дальше в глубь, Я начинал видеть перемены, происходившие с ним, как в людях, так и в строениях на которые вначале я не обратил никакого внимания.

Если ближе к стене города, дома, прилавки, таверны и люди были несколько однообразны. НЕТ! Скорее они были бедны. То тут все просто сверкало изобилием и богатством, чем дальше мы продвигались, тем больше это бросалось в глаза. Высокие дома выстроенные из самых дорогих и прочных пород дерева а так же камня, были выкрашены в различные цвета, они словно старались перещеголять друг друга по красоте и порой это выглядело просто нелепо но все же красиво.

Так же практически каждый дом был украшен резьбой, как в виде незамысловатых узоров, так и рисунков изображающих крылатых и сухопутных животных, цветов и даже членов семьи, проживающих в этом доме и запечатленных на стенах, золотой кистью настоящего мастера!

Главная улица, ведущая на городскую площадь, была словно перенесена в этот мир, из волшебных сказок, которые в детстве рассказывала мне мама.

Мама… Я вспомнил ее чистое, нежное и красивое лицо, на котором нередко появлялся румянец, ярко зеленые глаза и каштановые волосы.… Вспомнил, как каждую ночь она целовала меня, перед тем как Я отправлюсь в царство несбыточных грез и ярких сновидений. А потом.… Потом ее не стало, Ее погубила чума, что в те годы забрала жизни стольких несчастных.

Обращая внимание на здешних людей, в глубине души я отметил огромную разницу между богатыми и бедными. Если люди более низкого происхождения одетые в однообразную, серую и нередко грязную и рваную одежду встречали меня с искренней улыбкой в которой таилась надежда что с новым правителем их жизнь изменится в лучшую сторону, то люди более богатых слоев, отъевшиеся, одетые в роскошную одежду и с ног до головы увешанные золотыми украшениями, тоже встречали и провожали меня с улыбкой, но взгляд их оставался холодным, оценивающим, преисполненным жадностью к своим богатствам и ненавистью ко всему новому. Сомневаюсь, что большинство из них нажило свое состояние честным трудом…

Наконец дорога вывела меня на огромную городскую площадь, вымощенную пластами из белого камня. В центре площади возвышался фонтан, сделанный в виде красивой женщины с раскинутыми в стороны белоснежными крыльями ангела, из перьев которых ключом била вода. В одной руке женщина держала ребенка, крепко обнимающего ее за хрупкую шею. Его маленькие крылышки, были расправлены, словно вот вот он должен взлететь. В другой же руке был зажат длинный усыпанный алмазами меч. Не единожды Я видел эту скульптуру, но признаюсь, каждый раз, от ее вида перехватывало дыхание. Настолько художник сделал ее живой и красивой, словно божество, увековечившее на себе его имя и славу, но насколько я знал, судьба этого скульптора, не была к нему столь благосклонна, нежели к его творению.

Около ста лет назад, когда он установил этот фонтан, правитель крепости Брион третий, что приходился мне прапрадедом, был настолько восхищен работой мастера, что вместо благодарности велел по локоть отрубить ему руки, дабы он не когда и не где, не смог создать творение подобное этому, и скульптура Ортханка, навеки славилась как последнее творение великого мастера, подобно которому, не сыскать не в одном государстве на нашей земле…

Не знаю, что стало с мастером дальше, но слышал, что он так и не смог смирится с потерей конечностей, и отныне, люди в нем видели не величайшего художника всех времен, а вечно пьяного, убитого горем в собственной беспомощности человека.

– Страшная судьба, за столь великий дар. – Подумал Я

Обогнув фонтан, Я и мои воины, остановились подле дворца, что должен был стать моим домом и на удивление он выглядел достаточно просто. Высокое здание, построенное из серого камня, с большими сделанными из дуба дверьми, по правую и левую сторону от которых, стояли вырезанные из мрамора лев и львица, с обращенными, к небу мордами. Проходя мимо, Я потрогал львицу за ухом, теплая и гладкая поверхность была приятно на ощупь.

Возле двери, нас поджидал юнец, лет тринадцати. Низко поклонившись, он спросил разрешения, отвести наших лошадей в стойла. Кивнув, я дал ему серебряную монету, а сам быстро вбежал по ступеням и вошел в тронный зал, перед этим, дав сигнал моим людям, ждать меня снаружи и охранять Дерга.

Полукруглый и просторный, в центре него стоял трон. Массивный и неудобный он был обтянут, черного цвета кожей. Как ни странно, на нем, как и на дворце, не было ни золота, ни алмазов, ни каких либо других украшений, дабы они не отвлекали правителя, от государственных дел, и честно сказать, меня это очень даже устраивало, Я не любил чрезмерной роскоши.