Анастасия Лис - Светлая княгиня, или Что делать, если боги против

– Температура, похоже, немного спала, – послышался его голос. – Тебя что-то беспокоит?

– Я не вижу, – пожаловалась я. – Только там, где пламя, светлое пятно. И запахи, я совершенно их не чувствую.

– Ясно. Зрение постепенно восстановится. – Он успокаивающе погладил меня по голове. – Над остальным подумаем утром. Главное, что тебе больше не больно и противоядие начало действовать.

Я удивленно подумала, что и правда: тело было слабым, как после долгой затяжной болезни, но и только.

– А теперь выпей. – Это опять муж.

К моим губам поднесли ложку. Я открыла рот и послушно проглотила горькое лекарство. Веки почти немедленно начали тяжелеть. Но в голову внезапно пришла мысль, что яд достался не только мне.

– Как Лахаар? – испуганно спросила я.

– Спи. Все завтра. – И снова погладил меня по голове.

Так и уснула, испуганная неопределенностью.

***

О том, что на дворе ясный день, я узнала только потому, что, куда бы я ни кинула взгляд, везде висела непрозрачная светлая пелена. Мне было страшно. А потом пришел Анвар и еще кто-то, со странным осторожным шагом. Словно его обладатель боялся издать лишний шум. Я отчего-то торопливо закрыла глаза.

– Как она? – послышался голос воеводы.

– Плохо, но кризис позади. Мы успели вовремя.

– А кошак? Она к нему, похоже, очень привязана. Может, заранее поискать такого же черного?

– Это тебе хомяк, что ли? Думаешь, она не заметит подмену? – возмутился мой муж.

– Я хотя бы что-то предлагаю, – огрызнулся Данар.

– Я его лечу, – уже спокойнее ответил Анвар. – Но у него шансы выжить пятьдесят на пятьдесят. Зрение потеряет наверняка. И только богиня знает, что еще.

– А Светозара?

– Она различает свет и тень, так что восстановим. Меня больше беспокоит обоняние. Ты нашел отравителя?

– Почти сразу, – хмуро сказал воевода. – Сейчас выбиваем, кто снабдил ее ядом. Явно не сама к этой идее пришла.

– Она?

– Одна из поварих. София вызвалась готовить для нас, пока все не закончится.

– Данар, достань мне зачинщика. Я сам определю наказание.

Воевода хмыкнул.

– Наши палачи по сравнению с тобой могут разве что погладить. Так что я только за.

И вышел. Князь подошел и потрогал мой лоб. Я не выдержала и распахнула глаза.

– Разбудил? – спросил он.

Я отрицательно помотала головой. А потом решила честно признаться.

– Я все слышала.

Мой муж какое-то время помолчал, а потом сказал:

– Тем лучше, не нужно дважды пересказывать. И сразу могу сказать, ты будешь много спать, это необходимо для скорейшего восстановления. А теперь пей это.

И опять мне ложку подсовывает. Пришлось пить. И спать.

Так потянулись бесконечные серые дни. Единственным развлечение было слушать, как Даника читает мне вслух. А потом князь положил мне под бок Лахаара. Отощавшего едва не до скелета, плешивого, тяжело дышащего, но живого.

– Зрение ему спасти не удалось, – тихо повинился князь.

Я заплакала. Батюшка никогда бы и не подумал спасать бессловесную животину, а тут не только выходили, но еще извиняются, что калекой остался. Только ведь это пустяки, главное, что жив, а с остальным справимся.

– Спасибо, – прошептала я, аккуратно подтягивая поближе обессиленное тельце и осторожно гладя.

– Он на обезболивающих, так что не бойся. Будете теперь вместе поправляться.

И вышел. Я улыбнулась. Мой муж все же удивительный человек. Кажется, довериться ему будет самым верным поступком в моей жизни. Самым важным.

***

Зрение, как и было обещано, возвращалось. Я начала видеть вполне четко, хотя глаза быстро уставали. А вот запахи хорошо если вполсилы чувствовала. Лахаару повезло куда меньше. Ослепший, бедолага с трудом пока ориентировался даже в моей спальне, все время на что-то натыкаясь. Прыгать он не мог тем паче. Так что время от времени мне приходилось нагибаться через край и втягивать его к себе на постель.

Когда Даника вбежала в мои покои, бледная едва не до синевы, я занималась расчетами с Лахааром под боком. Две седмицы, отпущенные Велимиром, скоро истекали, а мне не хотелось разочаровывать наставника, всегда меня хвалившего за усердие и прилежание. И сколько бы он ни заходил проведать меня, никогда ни словом, ни делом не упрекал и о задании не напоминал. Я подняла голову удивленная поведением своей помощницы.

– Нашли, кто повариху надоумил, – начала рассказывать Даника. – Это Марианна оказалась. Зависть и обида толкнули ее на это. Полагала, что ты, княгиня, отняла все, что ее по праву было. Поварихе денег посулила и наврала, что от снадобья тебе просто плохо будет, чтобы впредь наука была, чтобы не вмешивалась куда не следует. Та, глупая, ей поверила, и все, как Марианна сказала, сделала.

– Разве она не понимала, что ее равно поймают? – удивилась я.

– Так она бежать собиралась. Ее уже на выходе из замка поймали. Марианна тоже понимала, что ее подручную поймать могут, а потому ее иголкой, смазанной медленным ядом, уколола. От того дознание так медленно шло. Сначала надо было сделать так, чтобы она не умерла до того, как все расскажет. И за свое легковерие и жадность князь приказал вздернуть ее на виселице и оставить висеть неделю, в назидание остальной челяди. Чтобы знали, что бывает за предательство. А сейчас суд над Марианной был. И не в замке, а на центральной площади города, куда согнали почти всех горожан. При всех князь огласил, в чем ее вина, и сразу наказал. Ох, княгиня, страшное это было колдовство. Гнила она заживо почти два часа и кричала до чего душераздирающе. Уж на что я желала ей смерти, но даже мне не по себе стало. Князь сказал, что приведет в равновесие разлагающуюся душу с разлагающимся телом. А потом только сидел и смотрел равнодушно. От того делалось особенно жутко. Многие женщины от такого зрелища в обморок попадали, но все равно никого не отпускали, пока все не закончилось.

И Даника без сил опустилась на стул возле моей кровати. Было видно, что ее до сих пор трясет, поэтому я предложила ей чай, который недавно принесли для меня. Поначалу она отнекивалась, однако под моими уговорами сдалась. И чтобы отвлечь ее, я подсунула свои заметки прочесть. А сама стала в окно смотреть и любимца гладить. Пыталась понять, как мне к услышанному относиться. Ведь вот оно, доказательство жестокости и кровожадности чернокнижника, но ведь кара заслуженной была. А что до чрезмерности, так это чтобы другим неповадно было. В голову закралось сомнение, что я так не думала бы, если бы все видела сама, а еще, что я хоть один такой суд сама увижу. По всему выходило, что князь мой покой беречь вознамерился и в подобные дела посвящать не собирался. Однако это последнее и решило все в пользу мужа. Каким бы он ни был, благополучие семьи для него превыше всего. Насчет княжества только время покажет.