Ирина Кузнецова - Опальный маг. Маг с яростью дракона

– Говорите, – добавила Эвредика, так как поняла, что юноша, если ему не приказать, не осмелится вымолвить и слова.

– О-о, Высокородная и Величайшая Фея, Правительница Гвилберда, Принцесса…

При первых же словах Фея еле сдержала желание треснуть пажа по голове, да посильнее, чтоб всю дурь вышибло и он заговорил нормальным языком. Но, проявив недюжинную силу воли, Эвредика сдержала свой далеко не первый порыв и задумалась. Пока юнец перейдёт к делу, пройдёт четверть часа, не меньше. Из задумчивости её вывел голос Рэймонда, который, похоже, что-то спрашивал у нее. И, видимо, не в первый раз, что говорило о деле большой важности и срочности. Обычно, задав вопрос, паж терпеливо ждал, когда Фея ему ответит.

– Рэймонд, пожалуйста, повторите то, что вы сказали только что.

Юноша, забыв об этикете, на мгновение разинул рот и во все глаза уставился на Фею. Повторить? Удивление в нём боролось с любопытством. Да, Фею чуть ли от скуки не ломает, она прямо зеленеет от тоски, стоит только кому обратиться к ней в положенной по этикету форме, соответствующей её положению. Хотя непонятно, что её всегда раздражает. Может, он говорить плавно и красиво не умеет, как сэр Подлиза, оратор, славящейся своим красноречием? Хотя нет, когда пару лет назад тот приезжал ко двору и пытался читать стихи в честь Великой Феи, она впала в ступор ещё на вступительной речи, несмотря на то, что он очень велеречиво говорил. Наверное, их речь слишком груба для её нежного слуха, и все слова, произносимые ими, кажутся ей слишком резкими. Ведь она Фея. Гм, похоже, сегодня он превзошёл себя, раз Фея хочет послушать его снова. Но, встретившись глазами со взглядом Эвредики, несчастный паж понял, что снова потерпел неудачу, Фея не слышала ни слова из того, что он говорил.

Эвредике, мгновенно заметившей все эмоции, отразившиеся на лице юноши, стало его жаль. И она быстро произнесла:

– Хотя нет, благодарю вас, сэр Рэймонд. Сегодня ваша речь была на редкость красивой, а в словах, произносимых вами, сквозила такая глубина мысли и сила духа. Вы приятно поразили меня вашим докладом и изысканностью его слога. И мне захотелось услышать всё это ещё раз. Но так как дело срочное и не требует отлагательства… – Фея сделала многозначительную паузу, давая Рэймонду возможность объяснить, зачем он конкретно пришёл, что позволило бы ей выкрутиться из сложившегося щекотливого положения.

– То есть вы примете сейчас сэра Хорварда, рыцаря Пурпурной Звезды, герцога Зелёной Рощи?

– Да, разумеется, – Фея закивала с облегчением.

Польщённый юноша, сияя от счастья, моментально понёсся к выходу, чтобы объявить волю Принцессы.

«Ну и глупости ему иногда мерещатся», – подумала Принцесса: на самом деле она не слышала ни слова.

У Фей есть способность определять, когда человек говорит правду, а когда лжёт. Из-за этого их раньше часто и делали правителями: подобное умение позволяло Феям более мудро и справедливо управлять королевствами. Сейчас Эвредике предстояло испытать это на герцоге Хорварде. Другие свои многочисленные способности она предпочитала держать в тайне, что необычно для Феи её ранга.

– Сэр Хорвард, рыцарь Пурпурной Звезды, герцог Зеленой Рощи, – объявил глашатай, входя в зал.

Вслед за глашатаем вошёл бородатый человек, богато одетый, с лицом, загорелым почти до черноты. Он вежливо поклонился и поприветствовал Эвредику.

– Оставьте нас, – приказала она, обращаясь к глашатаю и охране, вошедшей следом. Те, хмуро покосившись на герцога, с неохотой подчинились.

– Приветствую вас, герцог, – произнесла Эвредика ритуальную фразу.

2

Маргелиус был заключён в каменный гроб в подвале. Он шевельнулся. Приоткрыл веки и понял, что от этого ничего не изменилось. Всё равно темно, как в норе крота. Чихнул и снова закрыл глаза. Когда его заключили в этот каменный мешок и наложили заклятие смерти, то он должен был всё забыть и спокойно спать вечным сном. При этой мысли Маргелиус в который раз выругался, тоскливо подумав: «Гуманисты бездушные, нет бы пристукнуть сразу. Оказывается, заживо гнить в каменном гробу – намного человечнее в их понимании».

Когда Маргелиус проиграл битву при Альгварде с Вечным Воителем, Совет Магов сначала принял решение ещё более оригинальное: зашвырнуть его в какой-нибудь отдалённый параллельный мир, откуда бы он не смог найти дорогу обратно. Но спасибо будущей Великой Фее Эвредике, дочери Вечного Воителя, которую тот с детства привлекал к управлению делами государства. Придя в ужас от такого варварского решения, Фея вмешалась в спор и убедила своего отца и всех высокочтимых мудрых магов в том, что этого делать нельзя. Ведь такой выродок, как герцог Маргелиус, если и не сможет вернуться назад, в чём она сильно сомневалась, способен натворить в параллельном мире такого, что отголоски его «подвигов» вполне могут докатиться и до их мира. И что бы сказал Совет Магов, если бы, например, другие параллельные миры стали отправлять своих отморозков и изгоев к ним?

Послушавшись совета мудрой Феи, маги сковали пленённого после битвы Маргелиуса цепями и поскорее наложили на беспомощного герцога древнее заклинание смерти. Положили его в гроб, который ещё быстрее опечатали и затолкали в самый дальний и глубокий подвал замка. Вход в подвал шустренько замуровали, трясясь от страха, пинками и тумаками заставляя рабочих пошевеливаться. И спать бы Правителю Севера вечность. Если бы… не одна маленькая деталь. Тот, кто накладывал заклятие, намерено изменил пару слов. Герцог уснул, чтобы пробудиться позже.

За годы, проведенные во сне, Маргелиус полностью восстановил не только физическое здоровье (все раны и ожоги зажили много лет назад), но и душевное. Он снова обрёл уверенность в своих силах и могущество, которое с годами не только не уменьшилось, но и возросло. Бессмертные с годами в Мире Воителей становятся сильнее. Пленённый маг осторожно выбросил мысленный щуп и пошарил по окрестностям замка. В замке и его окрестностях не оказалось ни людей, ни животных. Он расслабился, повернулся набок и положил руку под голову. Затем напрягся, перейдя на инфракрасное зрение, и с недоумением увидел обрывки кандалов возле своего тела. Да, маги Высокого Совета всегда были жмотами, на нормальные коррозиестойкие кандалы денег пожалели, решив – какая разница, в чём гнить узнику? Кандалы со временем сожрала ржавчина.

«И на одежде, похоже, тоже сэкономили», – выругался Маргелиус, поняв, что лежит практически голый. Ткань, не выдержав испытания временем, рассыпалась практически в прах. Жалкие, ветхие, истлевшие дырявые тряпочки одеждой можно назвать с большим натягом. Герцог медленно провалился в забытье.