Сеймур Алиев - Асмикраниль

– Битва продолжается! Выпускайте двух гиен!

Гаранбар невольно устремил взор на небосвод в надежде увидеть утреннюю звезду. Однако до наступления рассвета было далеко и ему предстояло продержаться еще не одно сражение. На этот раз его ожидали две свирепые пасти. Но как бы мы не переживали за храброго воина, бросившего вызов сотням бандитов, нам придется покинуть его на время. Ведь где-то неподалёку, в ветхой темнице, без сознания лежал юноша, который был под стать Гаранбару и тоже бросил вызов самой смерти. Бросил вызов и, вероятно, проиграл… Его глаза неподвижно устремлялись в потолок, сердце замирало, а прерывистое дыхание и вовсе остановилось. Смерть неторопливо овладевало его телом, проскальзывая в каждый угол еще молодого, не закаленного жизнью тела. Неожиданно дверь в узницу распахнулась. Скудный лунный свет еле-еле вырисовывал очертания комнаты. Было видно, как хрупкие ступни, покрытые огрубевшей дубовой корой, изящно проскочили внутрь неосвещенного помещения. Оглянувшись вокруг и заметив помертвевшее тело, она, не издавая ни единого звука, кинулась к нему. Да, это была Семриаль. Конечно, больше похожая на дубовый обрубок. Достав из-под коры склянку с противоядием, она всё до остатка влила содержимое Руану. Через несколько минут он должен был очнуться: зелье обладало способностью мгновенно обезвреживать смертоносный яд. По крайней мере, на это надеялась нимфа. А что, если нет? Если она опоздала? Если смерть уже давно унесла его светлую душу под сонную колыбельную? Прошло несколько минут, а тело Руана не выдавала никаких признаков жизни. Это был конец… Конец ее истории. Но крошечная капелька надежды почему-то не отпускала ее, не давала признать потерю. Нимфа трясла своего возлюбленного, рыдала, молила вернуться к ней. Душераздирающий стон, сродни тому, что вырвался у Руана тогда, при виде павшей нимфы за решетками Заребской темнице, невольно вырвалось из ее уст. Она оплакивала потерю, сравнимую лишь с заточением Сакранильских нимф в Асмикраниле. Очередной не разглаженный рубец глубоко пронзил ее душу, заставлял трястись от неимоверной боли. Она прижалась к бездыханному телу Руана и, словно безумная, рыдала, целуя холодные немые губы возлюбленного. Дева была столь поглощена горем, что даже не внимала тому, как некто в кожаных ботинках медленно подкрадывался сзади, распахнув широченные рук. Это был один из мародеров, присланный полурослым стариком проверить здравие Руана. Неожиданно, услышав плач и не предупредив собратьев, мародер, решил не делиться трофеем в виде прелестной девы. Ручища, испустившие немало крови, клешней сжали Семриаль. Попытки вырваться от бешеного убийцы были напрасными. Выкинув хранительницу в иной угол темницы, он с резвостью волка хотел было накинуться на нее, как вдруг тяжелый посох всей силою насмерть вышиб голову неугомонному головорезу. Посох сей был хорошо знаком нимфе. Однако, она все еще удивлялась его присутствию. Перед ней стоял знахарь манов. Да, тот самый высокомерный лжец, вынудивший паладинов отправиться в логово ужасов. Не теряя ни минуты и не объясняя ничего, он подал руку забившейся в угол деве и произнес лишь одну фразу:

– Я заварил эту кашу – мне и расхлебывать.

– Он умер! – гневным голосом произнесла Семриаль, глотая накатившиеся слезы. – Как ты собираешься расхлебывать это? Ты уже не вернешь его! – тихо сказав это, она вновь рухнула наземь, где лежал Руан.

Знахарь, немного пораскинув мозгами, замер, будто старался что-то вспомнить. Что-то давно забытое.

– Хранительница, отойдите от него.

– Нет! – кротко ответила нимфа взглядом тигрицы, которая вот-вот потеряет свое потомство.

– Молю вас, хранительница, отойдите.

Она молчала, не сдвинувшись с места, крепко прижилась к телу Руана.

– Да отойдите! – не стерпев, прокричал знахарь, рукой отстранив убитую горем деву. – Помнится, чему-то успели научить меня шаманы.

Сказав это, он поднял над головой свой тяжелый посох и, произнося неведомый наговор, с силой ударил в грудь усопшего. Над Руаном засверкала искра, и он, судорожно подпрыгнув, начал жадно глотать воздух. Магический удар посоха достучался до сердца юноши и впустил туда живительный эликсир. Конечно, гигантский синий след на груди Руана посох всё же оставил, но разве сравнится это с бесценным даром жизни? Семриаль, будто зачарованная статуя, застыла, не имея сил сказать что-либо. Она безумным взглядом наблюдала, как любимый, уже почти покинувший ее, вновь возвращается к ней, наблюдала, как безжизненное тело с удивительным величием вновь бьет ключом. Не стерпев ни минуты более, она кинулась к нему, целуя еще слегка холодные губы, вновь наполняющиеся прежней теплотой, касалась щеками его порозовевших щек, крепко сжимая грубые, мозолистые руки своего возлюбленного.

– Семриаль… —повторял он, словно канувший в какой-то сверхъестественный сон. Чувствуя в ладонях нежные руки своей единственной, Руан неспешно сделал глубокий вдох— и знакомый аромат ее волос вновь наполнил заблудшую душу страстной любовью, вернув ему дражайший дар, с потерей которого он недавно смирился. Нежные и дрожащие от волнения пальцы нимфы плавно скользили по ожившим чертам его лица; подобно легкому бризу касались самых недр его подсознания, а теплота ее дыхания согревала каждую клетку измученного тела, пробуждая вулкан неистовый чувственности.

– Семриаль… – вновь вырвалось из уст юноши. Однако на этот раз он не был поглощён видениями. Широко раскрыв глаза, он созерцал перед собой возлюбленную, в которой видел единственный смысл своей жизни. Крепко прижав его к себе, дева утопала в слезах радости. Пронизывающий трепет душевной мелодии взбудораживал их сознание, с еще большим стремлением заматывая полыхающую страсть в толстый клубок любви. Время будто приостановилось вокруг четы, раскрыв им тайное откровение бесконечности. Но— увы— остальных время не щадило; и хрупкое, воздушное уединение прервали гулы боевых горнов, исходящие снаружи. Гаранбар на радость Кесгорским рыцарям устоял перед очередным натиском гиен. Даже издалека было видно, что победа досталась паладину ценой неимоверных усилий. Гиены сильно ранили его, покусав и исцарапав оголенное тело. Стоя из последних сил в центре арены, он не переставал бросать вызов убийцам, вонзая в песок истрепанный клинок. Воин поднял глаза на звездное небо: основная часть ночи была позади, однако он чувствовал, что еще одной подобной битвы ему не выдержать. Враги, к счастью, не умели читать его мысли. Между делом, раскрою вам маленький секрет. Яд, что уже находился в крови каждого мародера, медленно давал о себе знать легким головокружением и помутнением зрения. Однако головорезы были народом, не признающим слабость, и, приняв наступающие последствия отравления за опьянение, постыдились признаться в этом своим собратьям. Но давайте вернемся к событиям на арене. Не выдержав продолжительных побед какой-то Кесгорской выскочки, зрачки Душегуба налились кровью от бешенства. – Мне это надоело! – разочарованно вырвалось у него. Разъярённая толпа, стуча мечами, требовала от Кломнута иного исхода событий. Провалившись в мечты, он вдруг ощутил мускулистую руку, притянувшую его к себе. То был старый полурослик. Он что-то нашептывал Душегубу, а глаза вожака вновь начинали блестеть дьявольской искрой, губы расширились до язвительной улыбки. Он предстал перед головорезами и громко объявил: