Яна Белова - Сны Великого Моря. Алаутар

От неожиданности мужчина странно дернулся, губы сложились в неприязненно – саркастическую улыбку, но взглянув на собеседницу, он как будто струхнул, глаза округлились, от лица отлила кровь, его будто пригвоздили к полу. Марина недовольно поморщилась и провела рукой перед его лицом. Выражение испуга исчезло, морщины разгладились.

– Где Бахрунина Валентина? – нетерпеливо повторила она.

– В одиннадцатой палате на третьем этаже, – широко улыбнулся врач.

– Спасибо, свободен, – Марина вновь отступила назад.

Врач тряхнул головой, удивленно огляделся по сторонам и, как ни в чем не бывало, заспешил по своим делам. Странная процессия в полном молчании спустилась на этаж ниже, миновала «врачебный» коридор, остановившись у закрытых дверей женского отделения.

Кэрсо-Лас постучал пальцем по замку и тот защелкал в нужную сторону. Едва дверь открылась, в нос ударил омерзительный, ни с чем не сравнимый запах. Света прикрыла нос, с беспокойством взглянув на Дамарда. Тому сделалось явно нехорошо, бронзовый загар куда-то пропал, на бледном лице полыхал лихорадочный румянец, глаза неестественно блестели. Она сильнее сдавила его руку, в ответ он лишь благодарно улыбнулся.

– Скоро уже, потерпите, – не оборачиваясь, прошипела Марина.

В коридоре никого не оказалось, видимо, их визит пришелся на время тихого часа. Из туалета показалась швабра уборщицы, старательно намывающий совершенно чистый, даже блестящий пол. Вокруг царили хлорированная чистота и порядок. Тогда откуда же этот запах, от которого в желудке бесновался съеденный завтрак?

Дверь одиннадцатой палаты также закрывалась на ключ, естественно, это не остановило посетителей.

– За мной? – захихикала сидящая с ногами на кровати старушенка в розовой ночной рубашке, – Какая встреча! Громовержец Зевс пожаловал! А кто это с тобой? – она захлопала в ладоши, – На Олимп меня заберите! Всегда знала, что Европой мне уготовано стать, – она картинно откинула одеяло, оголив худые морщинистые коленки.

– Спать! – фыркнула Марина.

«Европа» неловко повалилась на подушки.

– Это она мне что ли? – засмеялся Кэрсо-Лас.

– Угу, читал же мифы мифы Древней Греции. Как углядела только нас!

– Талант, – хмыкнул он, оглядываясь по сторонам.

В палате помимо ожидавшей своего Зевса красотки обитали еще две женщины – одна совсем молодая, но немытая и нечесаная обгрызала ногти, читая пустой лист бумаги, другая лет сорока лежала с открытыми глазами и выглядела бы вполне нормально, если бы не блаженно отсутствующее выражение лица.

– Валентина? – Марина присела на краешек кровати предварительно заставив читательницу пустого листа уснуть.

– Что ты хочешь? – пациентка не повернула головы, глаза остались широко распахнутыми.

– Видеть Гаитоэранта, – голос Марины неузнаваемо изменился, став мелодично-певучим и гулким.

– Вах! – Валентина вдруг поднялась, преобразившись на глазах. Русые волосы стали черными, глаза засверкали живыми озорными искорками, – Неужели ты вспомнила обо мне? – голос же определено стал мужским, – Я рад тебя видеть!

Валентина и Марина бросились друг другу в объятия.

– Нет! Только не вздумай говорить, что ничего лучшего ты для меня не нашла, – спустя минуту всполошилась Валентина ощупывая себя со всех сторон.

– Не капризничай, нам нужна твоя помощь.

– Не буду я больше женщиной, хватит! – в глазах полыхнули красноватые языки пламени, – Я к твоим услугам, но не на таких условиях.

– Гаитоэрант, ну пожалуйста, – Марина прикусила губу.

– Найди мне нормальное тело, дальше все, что угодно, – отрезала Валентина и враз обмякла, глаза потухли и ввалились, волосы вернули себе первоначальный цвет, а сама она вновь опустилась на кровать, застыв в той же позе, в которой они ее застали.

Дамард охнул и рухнул на колени, уронив корзинку с кошками, Света испугано метнулась к нему, но Марина ее опередила.

– Собери всех и встретимся в парке, – крикнула она, растворяясь в воздухе вместе с аркельдом.

Кэрсо-Лас пожал плечами, осторожно поднял кошачью корзинку, из которой его определено обругали на кошачьем языке (настолько возмущенным показалось «мяу» и, слегка коснувшись руки девушки, перенес ее на аллею у старого красно-коричневого корпуса.

Марина и Дамард сидели на поваленном бревне, считавшемся здесь скамейкой. Тот шумно втягивал ртом воздух, будто выброшенная на лед рыба.

– Что случилось? – спросил Кэрсо-Лас, поставив на бревно корзинку с кошками. Маркиз воспользовался моментом, переместился на руки к хозяйке.

Света присела рядом с Дамардом.

– У нашего друга повышенная чувствительность к некоторым проявлениям людской сущности, – улыбнулась Марина, – Этот запах – продукт нарушенного обмена веществ в организме больных шизофренией, к тому же лекарства, которыми их лечат выделяются через кожу. Когда я проходила здесь практику, то мучилась с халатами. Жуткое дело, запах въедается во все ткани, обивку мебели, даже в письменные принадлежности.

Дамард обнял Светлану и глухо заговорил:

– Это нельзя вылечить. У этой женщины внутри пустота, это просто сосуд без содержимого. Когда господин Гаитоэрант ушел, эта пустота начала подбираться ко мне.

– Тебя надо учить закрываться, – хмыкнула Марина, но, поразмыслив, покачала головой, – Ты сказал, подбираться?

Дамард кивнул.

– У меня возникло искушение поделиться с ней своей силой. Я знаю, этого делать нельзя и я закрылся вовсе, а это проще всего сделать лишившись чувств. Глупо, знаю…

– Нет, нет, совсем не глупо, – озадачено сдвинув брови перебила его Марина, – Все верно. В теле Валентины с рождения обитал какой-то дух, по каким-то причинам он ушел, вроде в ее анамнезе значится какое-то изгнание беса или что-то в этом духе, я не помню толком. Так или иначе, суть исчезла, а оболочка осталась и она готова заполнить себя любой силой, она жаждет этого. Для Гаитоэранта идеально, но видите ли, ему подавай мужскую фактуру.

Кэрсо-Лас с трудом подавил смешок..

Света достала из корзинки жалобно смотревшего на нее котенка, завернула в шарф и посадила запазуху. Саня довольно заурчала.

– Ну, что, придется испробовать второй вариант, – вздохнула Марина, – Посидите здесь, одна я быстрее управлюсь.

– Удачи, – хохотнул Кэрсо-Лас, протянув руку разлегшемуся на коленях у Марины коту. Тот нехотя принял приглашение, с комфортом расположившись на его плече, – Коктейльчику бы еще сюда, – мечтательно улыбнулся Кэрсо-Лас.

– Я куплю по дороге, – заверила его Марина и исчезла.

Свету одолел смех, смех оказался заразным.

– Нет, в самом деле, мир людей неплох, но слишком здесь много условностей, – смеясь, пожаловался Кэрсо-Лас, – Я могу летать, я могу просто влететь в окно, мне это было бы приятно, но я поднимаюсь на лифте или появляюсь прямо в квартире, потому что меня не должны видеть летающим. Кому какое дело, как я прихожу к себе домой…