Донна О'Лири - Зов гордости

Сет отступил назад, покосился на Бриттгерна. Тот ответил одобрительной улыбкой.

«Ты далеко пойдешь. Очень далеко».

Затем обратился к строю:

– Думаю, что Сет дал прекрасный и убедительный ответ. Добавлю лишь, что как только мы добьёмся успеха и решим стоящие перед нами задачи, все те, кто пострадал во время сегодняшней акции, получат достойную компенсацию. Обещаю, что прослежу за этим лично. А теперь – вольно!

Он повернулся к Сейтеннину. Сказал негромко:

– Отправь его домой. Ты понял, кого я имею в виду. Не стоит ему сейчас появляться на площади. Ты был убедителен, но рисковать тем, что у него вдруг развяжется язык, я не намерен. Потом придумаем его какое-нибудь занятие, не такое ответственное.

Сет кивнул. Руддрайг продолжил:

– Ну, а сами – отдохните и возвращайтесь на место. Ваше отсутствие не должно бросаться в глаза. Кроме того, помни, о чём я говорил – оттаскивайте за штаны особо рьяных, кто будет подбивать других штурмовать Совет. Нам сейчас нужно раскачать страну, а не давать канцлеру повод ввести военное положение.

Он положил юноше руку на плечо.

– Иди. Я знаю – ты меня не подведёшь.

Он ещё раз перечитал первые строки документов, лежащих перед ним. Оба начинались одинаково: «Волей свободного народа эльфов, переданной в распоряжение Высшего Совета Империи для наилучшего управления делами страны в интересах всех её обитателей…» и так далее, на протяжении нескольких обязательных абзацев, подчёркивающих, что всё делается не просто так, а ради «всеобщего блага». А вот дальше начинались расхождения в нюансах и возможных последствиях.

Канцлер Империи Таредд Сеаннмар поднял глаза от бумаг и посмотрел в окно кабинета по левую руку от себя.

«Детали. Как всегда, когда конечный смысл одинаков, всё упирается в детали».

Смыслом обоих документов было одно – восстановление поста императора и выборы. Только в одном случае он, канцлер, уходил в отставку сам и присоединялся к этому решению, а в другом его снимали с поста решением Высшего Совета.

То, что такой исход весьма возможен, он понял давно, ещё с месяц назад, когда митинг на центральной площади не прекратился после отзыва законопроекта о пересмотре выплат ветеранам. Если поначалу можно было надеяться, что заявленные требования о его отставке – не более, чем демонстрация крайних позиций, с которых впоследствии можно будет отступить в процессе политического торга, то потом стало очевидно, что именно они и являются настоящей целью. Кто-то просто использовал тему ветеранов, чтобы протолкнуть собственные идеи.

Как он со своим почти столетним опытом работы в государственном аппарате умудрился проморгать такое? Потерял хватку? Стал невнимательным, утонул в рутине политического маневрирования? Постарел, размяк? Или всё сразу?

Скорее всего, он продолжал надеяться, что ситуацию удастся разрешить привычным способом. Договорится со всеми, чем-то или кем-то пожертвовать, перераспределить посты в правительстве, квоты влияния в Совете. Срабатывало же это в течение последних сорока пяти лет, пока он возглавлял исполнительную власть. Так почему бы не случиться подобному и на этот раз?

Оказалось, что нет. Кто-то неожиданно поднял ставки и потребовал не кусок власти, а всю её. Целиком.

Следовало признать – партию разыграли блестяще. Он понятия не имел, кто выступил стратегом, но то, как всё было сделано, вызывало уважение. Когда митинг на площади Империи стал выдыхаться, и канцлер уже начал надеяться, что всё вот-вот рассосётся само собой, произошло то самое ночное нападение, после которого обстановка снова обострилась. Более того – на этот раз полыхнуло по всей стране. Во всех столицах провинций возникли подобные же «стихийные» митинги. Как обычно, наиболее остро выступили северяне в Нуррдэ, где всегда были сильны позиции горняцких профсоюзов. В столице провинции, Риффдине, протестующие не только заняли центральную площадь, но и захватили здание суда. Поскольку сил местных стражей правопорядка не хватало, канцлер приказал командиру гарнизона взять ситуацию под контроль. Тот отказался, заявив, что устав армии Империи требует от него защищать страну от внешних врагов, а не вмешиваться во внутренние дела. И это был первый серьёзный знак, что опора на вооружённые силы может не сработать. Вторым стало то, что военное ведомство вместо того, чтобы отстранить строптивого коменданта от командования, ответило на запрос канцлера пространным заявлением о том, что они проведут «тщательное расследование».

Это означало, что армейская верхушка не намерена встревать в происходящее, и будет выжидать, наблюдая за ситуацией. А она продолжала стремительно ухудшаться.

В крупнейшем городе Империи, Лангриксте, вспыхнула забастовка портовых рабочих. Которая моментально ударила по всей стране. Здесь сходились два главных речных маршрута – широкий и полноводный Миддеан, великая водная магистраль, текущая с севера на юг, и его западный приток, Груинне, на котором выше по течению стояла столица, Фэйрхаэль.

Теперь обе реки на несколько миль от своего слияния оказались забиты баржами, которые отказывались принимать в порту. Железная дорога, разумеется, не смогла справиться с возросшими объёмами грузов. Над всей транспортной системой нависла реальная угроза коллапса.

В самой столице обстановка накалилась до предела. В рабочих районах стали возникать местные постоянные митинги. Пока без баррикад и открытого противостояния властям, но эту черту можно было перейти в любой момент. После нападения на центральный лагерь нашли листовки с довольно неуклюжими лозунгами в поддержку самого канцлера. Некоторые фразы, вроде требований «вернуться к работе и не лезть в дела, в которых вы ничего не понимаете», звучали, как настоящая провокация.

По анонимному сообщению, поступившему в Службу городской стражи, удалось довольно быстро обнаружить типографию, где могли быть отпечатаны сами листовки. Работники отпирались изо всех сил, но среди готовых к переплавке печатных форм нашлись разломанные фрагменты набора, совпадавшие с текстом.

Типографию закрыли, её владельца, какого-то гоблина, заключили под стражу.

Почти сразу после этого канцлер ощутил, что изменилось настроение самого Совета. Если раньше шёл привычный внутренний торг, то теперь начиналась борьба за новую структуру, во главе которой окажется личность императора. Главными переменными в уравнении становились будущие кандидаты и выгоды партий, которые станут их поддерживать.