Петр Ингвин - Урок ловиласки

– Пределы этого «достаточно» существуют? – всклокотал общий интерес.

Варвара на миг закатила глаза.

– Для второго раза, – сообщила она после небольшого размышления, – разным мужчинам нужно от двух минут до двух недель.

Любава любопытно подпрыгнула:

– Чапа, а тебе сколько нужно?

– Чего пристала, у него еще не было! – Большая рука Антонины усадила соседку на место.

Любава тоже была крепенькая и округло-плотненькая, но около данной соученицы – как свинка рядом с бегемотом. Всей ее силы не хватило бы сладить с одним локтем Антонины. Зато в голосе никто не ограничивал:

– Не было по-настоящему, но не первый же раз у него увеличилось!

– Не первый, – закивали многие девочки, сразу краснея.

– Бесстыдницы! – Потешаясь над общим замешательством, Варвара опрокидывала взглядом мишени лиц, как стрелок на биатлоне. – Подглядывали?!

– А что? – Антонина, тоже выдавшая себя среди прочих, попыталась оправдаться. – Давайте рассуждать логически. Мы все видели, как Чапа реагирует на нашу наготу. Уверена, так же он реагировал на Тому, а еще раньше на кого-нибудь другого. Мне кажется, во сне к нему тоже иногда заходили не полностью одетые дамы. Неужели хозяин инструмента не додумался до некоего упражнения, а додумавшись – не довел до конца? И как думаете, сколько раз он повторил это открытие, прежде чем предстал перед нами в образе идеального пособия? – Антонина даже в сидящем виде возвышалась над остальными как развесистая сосна над молодыми кипарисами. Она повела взором и выставочно-выпуклой образцово-показательной грудью в сторону морально поддерживавших ее соседок и закончила вопросом к преподавательнице: – Варвара, с какого возраста древо познания обзаводится крепким стволом?

Варвара с радостью проинформировала:

– Разово бывает у всех, даже совсем маленьких, чуть не грудных. Периодически наблюдается годов с пяти-шести.

– Со скольки?! – Феофания схватилась за голову. – Не может быть!

– Врешь! – совсем по-простому отреагировала Майя.

– Царевны не врут, – впервые вступилась за извечную соперницу Антонина.

В вопросах пола лидерство Варвары являлось непререкаемым, где-где, но в этом Антонина была ее искренним адептом.

– С темой ловиласки это никак не связано, – разъяснила самоназначенная преподавательница. – Увеличение может произойти от трения, от неудобной тесной одежды, от переполнения пузыря. К девочкам тянет только с созреванием организма вместе с ростом самого инструмента.

– Это во сколько?

– Зим в десять-двенадцать.

– Ну, это еще приемлемо. – Феофания облегченно опустила руки.

– Волосы там тоже растут с этого возраста? – решила уточнить дотошная Амалия, которую интересовало все, если не больше. – С созревания?

– Как у нас.

Амалия стала прикидывать что-то в уме, пока взгляд бездумно перебегал с моего пушистого обрамления на такие же украшения девочек. Ни одно не походило на соседнее. Представленные всей шкалой, даже шкалами, мыслимыми и немыслимыми, все разные, как люди, одинаковыми были в одном: хотели счастья. От мягкого пуха Клары до жесткого подбритого бобрика Варвары, от белого до черного, от ежистых прямых колючек до спиральных уложений и взрыва на фабрике самозаваривающихся макарон, они торчали и вились, лежали и скручивались, ветвились и кустились, сплетались и сминались. Итоги подсчетов ужаснули Амалию:

– Тогда Чапа уже несколько зим как знает ответ наш вопрос.

– Несколько – это сколько? – нетерпеливо вбросила Александра. И тут же внесла весьма трезвое замечание: – Не проще спросить у него самого?

Мой взгляд уперся в ее солнечный холмик. Словно стрелка, золотой треугольник указывал туда, где сбываются грубые подростковые мечты, и весело предлагал дружбу.

– Чапа? – оторвала меня Варвара от созерцательного гипноза.

– А?

– Только не говори, что не слышал.

Сложно покраснеть в ситуации, когда дюжина нагих наяд столько времени делают с тобой, что хотят, когда все соки вытянуты, и все краски уже вышли. А также – когда именно сейчас взор уткнут в колосящееся пшеничное поле, что совсем не поле, над оврагом, который не овраг, а руки-ноги в плену чужих рук и ног. Но я сумел.

– Да.

– Что «да», Чапа? – усиленно возвращала меня в реальность Варвара.

Не хотелось, но пришлось. Не отстанут. Это же девчонки. Мужики бы поняли, что если отлынивает, то говорить не хочет. С этими не пройдет. Такт уже в основных настройках заменен любопытством, которое сразу выставлено на максимум. В мужских настройках сочувствие человеку ведет к остановке любопытства, в женских включается только после его удовлетворения.

– Да, у меня имеется опыт обращения с… инструментом.

– Ну и? – почти за шиворот тащила Варвара. – Как долго нам ждать второго раза, если понадобится?

– Я… могу быстро. Мог. Все зависит от… В общем, зависит,. От очень многого.

– А третий? – взволнованно перебили меня. – А четвертый?

Я сглотнул, выгорая до косточек.

Меня поняли. Промолчал, но ведь не опроверг.

– О, как. – Царевны переглянулись: кто неверяще, кто радостно, кто испуганно. – Серьезно?

– Я же говорила: идеальное пособие, – распушила хвост хвастливая преподавательница.

– А пятый? Шестой? – посыпался нескончаемый ряд числительных.

– Почему в прошедшем времени? – одновременно взволновалось несколько учениц. – Почему «мог»?

– Не приходилось столько держаться, – вылепил я губами. – И… и вообще. Сегодня все совсем по-другому.

Количество окруживших лиц было вдвое меньше количества их направленных прямо в меня влекущих выпуклостей, на которых не мог не останавливаться взгляд, и совпадало с другим количеством, куда он периодически утекал. Раздражителей для организма хватало с избытком. Организм реагировал соответственно.

– Мы стараемся! – зачем-то втиснула Феофания.

– Спасибо, знаю, – угрюмо сообщил я, – чувствую.

– А что ты чувствуешь? – упало следом, словно на веревочке.

– Могу сказать одно: я чувствую. Очень.

– Вот и прекрасно, – резюмировала Варвара. – Продолжим. – Ее грудь расширилась от набранного воздуха, вырвавшись из общего снежно-белого хребта и нависнув двумя опасными скалами. – Объяснение начну сразу с четвертой составляющей. Удовольствие. Мужчина в этом плане весьма ограничен. Вот. – Указующая ладонь вновь ухватила добычу и покачала из стороны в сторону. – Только это приносит мужчине наслаждение. Сложный организм женщины, в отличие от простейшего мужского, берет и дает четвертую составляющую не столь однообразно. Этому и учит нас отработанное веками искусство ловиласки. Оно предлагает немало способов, чтобы мужья не считали себя ненужными, а мы чтоб чувствовали себя полноценно – только так ощущаются семейные узы, только так каждый понимает, что он не один, а часть чего-то большего, цельного, единого.