Светлана Викторова - Эра победителей

– Да потому, что воевода без войска – все равно что хищник без зубов, – откровенно насмешливо сказал Кабуфул.

Удар пришелся прямо в яблочко.

Дрейд умел контролировать себя, но в глубине души был весьма непримирим, амбициозен и честолюбив. Он всегда мечтал о влиятельном положении и громкой славе. Свой личный успех он измерял количеством власти, которой выпадало на его полномочия. Поэтому собственная карьера, выглядевшая на сегодняшний день исключительно формально, заставляла его испытывать неудовлетворенность и почти хроническое раздражение.

Военный Советник проглотил пилюлю, но сдержался. Стараясь говорить спокойно, он произнес, передвинув фигуру по клеткам:

– Флавестина – мирное государство, но достаточно сильное, если ей потребуются войска – у нее будут войска, будьте уверены.

С тех пор как агрессивные настроения Нурона стали очевидны, Верховный Правитель Флавестины принял ряд мер по подготовке бригад специально обученных воинов.

Но Дрейд так и не получил абсолютных полномочий над этими бригадами. Крафт то ли выжидал время, то ли не доверял Военному Советнику.

Без сомнения, Дрейд был уязвлен этим фактом и воспринимал его почти как личную обиду. Но это было их внутренним делом.

– Не кипятитесь, мой друг. Похвальна ваша патриотичность, но не о Флавестине речь, – передвинув в свою очередь фигуру на доске, Кабуфул также протяжно продолжал: – Флавестина – мирное государство, вы правы, и ваши силы там так никогда и не будут востребованы. Я имею в виду вашу образованность, отвагу, ваш природный потенциал. Вы ведь в душе – военный человек, себе-то вы можете признаться, кому горячка боя – как пища, победа – как воздух! Поверьте, я знаю таких… Ваш ход.

Кабуфул откинулся на спинку и внимательно посмотрел на Военного Советника.

Тот склонился над доской. Разговор принимал для него неожиданный оборот, и он ждал, что за этим последует.

– Вы думаете, мой друг, зачем я говорю вам это, – словно читая его мысли, произнес Кабуфул.

Он вдруг резко выдвинулся вперед и приблизился к самому лицу Дрейда. Затем, понизив голос, сказал:

– Глариада будет моей. Это вопрос трех-четырех недель, – он снова расслабленно откинулся в кресле, – и мне нужен военачальник в Глариаде, решительный, сильный и талантливый. Как вы.

Военный Советник поднял глаза на Кабуфула. Его наглость изумляла.

– Флавестина – союзница Глариады, но не ваша. Именно поэтому я здесь. Цель моего визита – напомнить вам о том, что Флавестина прервет все связи между нашими государствами, если бесчинства в отношении Глариады не будут немедленно прекращены, – Дрейд встал из-за стола.

– Опять вы о Флавестине, – уныло поморщился Кабуфул, пропуская мимо ушей все сказанное, – там вы навсегда останетесь Военным Советником – распорядителем финансовых бумажек со своей подписью, наблюдающим со стороны, как неуклюжие парни на песчаной площадке машут палками перед носом друг у друга. Кстати, Военный Советник, вы проиграли…

Он резко столкнул с доски последнюю фигуру Дрейда и тоже вышел из-за стола.

– У вас еще есть время подумать над моим предложением. Конечно, от вас потребуются некоторые усилия, совсем незначительные, поверьте, дело стоит того…

– Боюсь, вам придется подыскать себе военачальника в другом месте.

– Что ж, на сегодня партия закончена. Не смею задерживать. Ах, да, цель визита. Передайте Верховному Правителю, что меня более не интересуют никакие дипломатические отношения с Флавестиной, – Кабуфул взял со стола пакет от Крафта, – здесь ваш Верховный Правитель грозится их порвать, что ж, извольте, можете считать их порванными.

Он артистичным движением разорвал пакет, с усмешкой глядя на Дрейда, и бросил на пол кусочки.

– Я надеюсь, что с вами, мой друг, мы еще встретимся, – фамильярно произнес Кабуфул вслед уходящему Военному Советнику.

К великому удивлению Опула и смотрителя, Подружка поправилась. Опул не стал жаловаться Верховному Правителю на его дочь.

Ему нравилась эта своевольная отчаянная девчонка, и после некоторой проволочки в воспитательных целях он позволил ей приходить к вольерам.

При этом, учитывая инициативный характер Игрит, выдвинул массу условий, ограничивающих ее поведение у клеток. Если их суммировать, а затем вычесть из всех теоретически возможных действий, то в результате ей позволялось только одно – не вставая сидеть на стуле, который ей был установлен специально поодаль от Подружкиной клетки.

Тем не менее, Игрит была счастлива втройне.

Во-первых, ее красавица-пантера быстро возвращалась в прежнюю форму; во-вторых, благодаря великодушию Опула, ей удалось избежать наказания, к которому она была уже полностью готова; и, в-третьих, у нее, наконец, появилась возможность воплотить идею, которая, без сомнения, приведет к успеху в ее нерешенной творческой задаче.

Срок, который был отпущен ей Учителем на это задание, давно истек, но, на удивление Игрит, он как будто забыл о нем и ни о чем не спрашивал. Но она не собиралась сдаваться.

Каждый день после занятий Игрит отправлялась на другой конец города, к питомнику, и садилась на определенное ей место возле клетки. Ее никто не отвлекал.

Подружка быстро привыкла к новому человеку и не проявляла никакого беспокойства. Игрит даже казалось, что животное испытывает к ней какой-то почти дружеский интерес. Поведение пантеры выглядело вполне доверительным.

Игрит приветствовала Подружку каждый день, усаживалась на стул и несколько часов смотрела на пантеру, пытаясь сделать это единственным занятием для своего внимания. Она старалась разогнать посторонние роящиеся мысли, полностью концентрируясь на животном.

Опул и смотритель про себя поражались ее упорству.

Бывали дни, когда ей совершенно не удавалось собраться, она постоянно отвлекалась и, просидев долгое время у клетки, в полном разочаровании возвращалась домой.

Но постепенно у нее стало получаться преодолевать суетливость мыслей и чувств и достигать все большей концентрации внимания.

«Стать ею, стать ею…», – вспоминала Игрит слова Учителя.

Она пыталась уловить выражение её глаз, пристально вглядывалась в игру ее мускулов при ходьбе, в каждую шерстинку на ее гибком пластичном теле. Она даже пыталась увидеть, что у нее внутри, и однажды ей удалось коснуться того состояния, которое она когда-то испытала в Солнечной Долине, изображая цветок.

Игрит почувствовала себя на верном пути и, вдохновленная, с неослабной настойчивостью продолжала свои упражнения у клетки. Она знала, что успех придет тогда, когда ей полностью удастся отождествиться через внутреннее чувство с объектом внимания – красавицей-Подружкой, ибо, как говорил Кашир, мы все – едины.