Светлана Викторова - Эра победителей

Со стороны они с Игрит были красивой и подходящей парой, но она всегда рассматривала их отношения как добрые, участливые, но исключительно дружеские.

– Здравствуй, Флайд, что ты здесь делаешь? Ты ведь должен быть на занятиях.

– Я жду тебя. Мы все время с тобой заняты, и ты, и я. А мне очень нужно поговорить с тобой…

– Что ж, говори.

– Не здесь, Игрит, и не сейчас. Ты ведь спешишь. Если ты не против, давай встретимся сегодня после занятий на набережной. Это не займет много времени.

– Хорошо, встретимся, – ответила Игрит.

Войдя в школу, она продолжала размышлять, чем могло быть вызвано столь непредвиденное свидание, но начавшийся урок прервал ее раздумья.

Она совсем забыла об этой мимолетной встрече, полностью переключив свое внимание на Учителя. Занятие было индивидуальным, и она пыталась не пропустить ни одного его слова.

В конце урока Учитель сказал:

– Задание по скульптуре на этот раз ты можешь выбрать сама. Это может быть изображение птицы или животного, на твое усмотрение.

– Пантера! – воскликнула Игрит запальчиво и, спохватившись, добавила: – Если вы не против, Учитель.

– Я рад, что ты выбрала себе непростое задание.

Выйдя из школы, Игрит вспомнила о предстоящей встрече с Флайдом на набережной и неторопливо направилась в сторону площади Рассвета.

Она не сомневалась, что у Флайда есть серьезная причина для этого свидания. Но какая?

Она хорошо знала его семью, они часто бывали друг у друга. Особенно дружны были их отцы. Когда-то в молодости они вдвоем, вместе сложив свои сбережения, начинали совместную деятельность на земледельческом поприще.

Сейчас отец Флайда владел землями в Солнечной Долине и выращивал культуры для ткацкой промышленности. Флайд обучался в Университете на агронома и собирался продолжить дело своего отца, которое приносило хороший и стабильный доход.

Игрит вышла на площадь, и Дворец Единства предстал пред ней в своем грандиозном великолепии. Солнце уже наполовину скрылось за Бархатной Грядой и освещало лишь купол Дворца ярким желто-оранжевым светом.

Пройдя через площадь, она начала спускаться к набережной, где ее уже ждал Флайд.

Несколько шагов они прошли в полном молчании. Флайд выглядел задумчивым и серьезным.

Наконец он остановился, повернулся к своей спутнице и, глядя ей прямо в глаза, сказал:

– Игрит, мы давным-давно знаем друг друга, и нет нужды в длинных речах. Я пригласил тебя, чтобы сделать предложение. Я прошу тебя стать моей женой.

Игрит от неожиданности промолчала. Флайд продолжал:

– Мои родители будут только рады, твои, я думаю, тоже. И мне необходимо лишь твое согласие.

Она, наконец, произнесла:

– Флайд, это так неожиданно. Честно говоря, я занята сейчас учебой, да и ты тоже. И… я просто еще не думала об этом.

– Пойми, Игрит, мне важно знать твой ответ, и, если ты согласишься, я готов ждать сколько потребуется, даже пока ты выучишься.

– Ты тоже пойми меня. Это очень серьезный вопрос. Единственное, что я могу пообещать тебе прямо сейчас, – это то, что я подумаю…

Они опять зашагали по набережной. Стремительно темнело, и уже кое-где были зажжены фонари.

– Подумай. У нас может быть замечательная семья, я понимаю тебя с полуслова и мы очень подходим друг другу. Я ведь тоже долго думал об этом. Жаль, что ты ничего не замечала…

– Я замечала. Но давай не будем пока об этом говорить.

– Хорошо. Я провожу тебя?

– Нет, Флайд, я хочу еще погулять здесь. Такой прекрасный вечер.

– Я могу составить тебе компанию, если хочешь.

– Нет, не сегодня. Я должна побыть одна, ты меня понимаешь?

– Конечно, Игрит. Пока.

Она осталась одна. Среди гуляющих по набережной стали преобладать молодые пары, которые, взявшись за руки, проходили мимо неё, шутя и смеясь.

Игрит спустилась к самой воде. Она была несколько взволнованна и испытывала смятение чувств.

Созерцание неизмеримости океана уравновешивало мысли и помогало успокоиться. Первый раз в жизни ей предстояло принять решение, которое способно повлиять не только на ее судьбу, но и на судьбу другого, далеко не чужого ей человека.

Пришло время взглянуть правде в глаза. Она, безусловно, любила его. Но не так, как она мечтала любить своего избранника.

Игрит вздохнула. При мысли о том, чтобы ответить Флайду отказом, она почувствовала себя виноватой.

Она не отрицала, что он был близок ей, умен и привлекателен, молод и энергичен, внимателен и надежен. Ее родители, к тому же, воспринимали его, как родного. Следует ли из этого, что он должен стать ее мужем?

Ах, как всё неожиданно усложнилось! Флайд горд и самолюбив, и ему трудно будет принять отказ. Ни за что на свете Игрит не хотела бы огорчать его, но и совершать ошибку она не желала.

– Флайд, Флайд, зачем ты затеял это?

Она вспомнила их совместное детство.

Флайд был обычно заводилой, но развитие игры всегда брала на себя Игрит. Она придумывала новые и новые фокусы, и вдвоем они тут же воплощали их в жизнь. Многократно терпели наказания за свои шалости, но это не смиряло их. Даже наказания были предвиденной частью их захватывающих детских приключений.

Девушка присела и, взяв влажный камень у кромки прибоя, бросила его в воду. Кругов, которые разошлись от него, почти не было видно на темной поверхности, и она лишь услышала звук нырнувшего камня.

Один из самых запомнившихся случаев вдруг ожил в ее памяти.

Это произошло не менее восьми лет назад. В тот день в доме у Крафта был Шегиз – совсем молодой тогда Правитель Глариады. Этот визит не был официальным, и оба правителя непринужденно общались в атмосфере уютной домашней обстановки.

Проходя через гостиную, Игрит случайно услышала отрывок разговора, в котором их гость рассказывал, что на днях ему посчастливилось приобрести великолепную скаковую лошадь, равной которой, как он уверял, нет не только в Глариаде, но и во всей Флавестине.

На что Крафт ответил, что мог бы поверить в это, если бы ей удалось обогнать его Рябчика.

Рябчик был молодой жеребец яркой рыже-коричневой масти, с серой отметиной на лбу, обладавший прекрасными физическими данными, необыкновенно выносливый и столь же покладистый. Крафт считал его гордостью своих конюшен.

Его настоящее имя, отражавшее всю замысловатую цепочку знаменитой династии, было громким и вычурным, которое теперь уже никто не мог бы и вспомнить. С легкой руки Игрит к нему стихийно приклеилось простое и трогательное имя – Рябчик, которое, судя по всему, пришлось по вкусу и ему самому.

Крафт считал жеребца непревзойдённым в скорости и непобедимым в духе.

Шегиз, едва скрывая охватившее его возбуждение, сообщил, что нет никаких препятствий для состязания, ибо сегодня он прибыл на этой лошади и Крафт может взглянуть на нее прямо сейчас.