Надежда Дубоносова - Мечты не сбываются

Будь я, как другие девочки, без памяти влюблена в его длинные волосы и кожаную куртку, вряд ли он приехал бы за мной ночью в парк.

Родители его давно спали. Мы умудрились бесшумно пройти по темному коридору, не задев ни один из многочисленных ящиков, которые остались после недавнего переезда.

– Устала? – Дима неслышно открыл передо мной дверь в свою комнату.

Я на ощупь прошла знакомым маршрутом: не задеть шкаф, не стукнуться коленкой об угол кровати, добраться до глубокого кресла, заваленного подушками, и рухнуть в него без сил.

– Не знаю. Немного, – я пожала плечами, чувствуя, как в тепле расслабляется продрогшее тело.

Я действительно не знала, устала ли я, хочу ли спать или вернуться домой – или остаться там, в той комнате, ожидая, пока Дима обнимет меня и, как пишут в романах, «покроет поцелуями каждую клеточку моего тела».

Он опустился передо мной на корточки. Взял за руки и заглянул в глаза.

– Домой? – шепнул он.

Я покачала головой. Ком подступил к горлу, но плакать рядом с ним не хотелось. Я так и не научилась толком доверять ему ничего, кроме собственного тела.

Впервые это случилось, когда мне только-только исполнилось пятнадцать. Страшно не было, больно тоже. Я думала, что любила его, и просто позволила делать то, что, не сомневаюсь, делать ему приходилось не раз. Это было странно, больно, горячо, влажно – и лишь потом немного приятно.

Я видела, что он снова хотел меня, хоть и сдерживался. Глубоко вздохнула, улыбнулась и погладила его по щеке. Дима поднялся и снял с меня футболку. От джинсов я избавилась сама.

Кровать его была узкая и жесткая, потолок над кроватью – идеально белый, без единого пятнышка. Ночью на этом потолке причудливо играл тенями лунный свет, рисуя картины, в которых моё воображение растворялось также, как Дима во мне.

– С днем рожденья, Вера, – шепнул он, оказавшись внутри.

Его дыхание обожгло щеку.

– Спасибо.

– Я люблю тебя.

Комната тонула в темноте, и я не различала даже очертаний его лица. Минуту спустя он с тяжким вздохом опустился на меня, всем весом прижав к кровати. Я погладила его намокшие от пота волосы.

Дима встал, походил по комнате. Ему наверняка хотелось курить, но курить в квартире родители запрещали. Наконец он тихо лег рядом со мной, обнял одной рукой и прижал к себе.

Вскоре послышалось негромкое сопение. Дима заснул.

Солнце только показалось за неплотно задернутыми шторами, а я уже не спала, наблюдая, как блеклые лучи играют на смуглой Диминой коже. Он мирно спал, одну руку засунув под подушку, а другой крепко прижав меня к себе. Вряд ли от нахлынувших чувств – скорее, чтобы я не грохнулась с его узкой кровати.

Я осторожно погладила его по щеке. Дима чуть поморщился, но не проснулся.

События предыдущего вечера одно за другим всплывали в памяти и действовали как холодный душ. Я вспомнила, что на сегодня назначен последний экзамен, и стала спешно выбираться из постели. Меньшее, что можно было сделать, раз уж я не удосужилась вчера открыть учебники – не опоздать на него. А ехать от Димы до моей школы было больше получаса.

– Ммм? – не просыпаясь, Дима попробовал покрепче обнять меня.

– Мне пора.

– Куда?..

– Домой.

– Рано.

– У меня сегодня экзамен.

– Какой ужас, – он уткнулся носом в подушку и засопел, так и не ослабив хватку.

– Мне надо домой за вещами.

– Ммм.

– Ну пусти.

– Угу…

– Дима! – я больно ущипнула его за плечо. Он молча приподнял руку, позволяя мне выбраться.

– Что тебе дома понадобилось?

– Ну что может понадобиться на экзамене. Ручка. Паспорт. Лифчик, если я его здесь не найду, – я поочередно заглядывала под все горизонтальные поверхности в комнате. Что за дурацкая привычка у парней – отшвыривать одежду, едва она попадется под руку.

– А сколько времени? – спросил Дима в подушку.

– Шесть часов.

– Жесть.

– Вот-вот! Экзамен в восемь.

Я вытащила из-под кровати свои трусы и джинсы. Если с первой попытки найду футболку, день определенно задался.

– В последний день учебы важных экзаменов не бывает. Поверь бывалому школяру… – Дима без особой надежды похлопал по кровати рядом с собой. – Оставайся.

Я продолжала одеваться. Он решил зайти с другой стороны.

– Знаешь, как ты красива в лучах восходящего солнца? – по его губам скользнула загадочная улыбка.

– Не знаю. Зато знаю, как в лучах восходящего солнца тяжело искать раскиданную одежду.

Отыскав лифчик среди книг и блокнотов на письменном столе, я внимательно оглядела комнату в поисках телефона. Кажется, вчера он выпал из кармана джинсов. Но где именно?

За стулом обнаружились Димины потертые штаны. Недолго думая, я вытряхнула содержимое его карманов в свои. Теперь у меня были проездной, мелочь, чтобы купить по дороге кофе, и его заряженный телефон.

Под раздевающим взглядом Димы я покрепче затянула пояс и кое-как расчесала волосы пальцами.

– Правда. Не уходи, – повторил он и сел в кровати.

Я молча заплела волосы в косу.

– Вера.

– Можно взять твою толстовку?

Несмотря на то, что лето почти наступило, по утрам все еще было прохладно.

– Можно все, если останешься.

– Спасибо.

Выудив из горы вещей под стулом более-менее чистую толстовку размера на два больше моего, я натянула ее.

– В ванной есть зубная щетка.

– Помню. В твоей коробочке для гостей.

Я наклонилась, чтобы поцеловать его на прощанье.

– Нет никакой коробочки.

– Есть. Там лежат щетки всех твоих девочек.

– Нет никаких девочек, – сообщил Дима мне прямо в губы.

– Мне все равно. Пока.

В ванной в отдельном стаканчике стояли две зубные щетки, обе розовые. Я не глядя взяла одну из них, наспех почистила зубы и умылась. В дверях столкнулась с мамой Димы, вежливо поздоровалась с ней и тут же попрощалась, чувствуя странную неловкость, хотя он даже как-то представил меня своей девушкой.

Извинившись и наскоро сунув ноги в босоножки, я сбежала. Со стороны это, должно быть, выглядело ужасно глупо.

Домой я приехала в семь тридцать. Своим ключом открыла входную дверь. Тишина в квартире царила полнейшая – никакой утренней суеты и запаха крепкого кофе, который папа обычно выпивал перед работой. Кажется, никого и дома уже не было. Только у двери в коридоре одиноко стоял мой школьный рюкзак. Мне хватило короткого взгляда, чтобы понять: кто-то собрал его, доверху набив всем, что лежало на моем письменном столе – последними несданными учебниками, исписанными ручками и тетрадями. Из бокового кармана торчал паспорт.

Я с полминуты стояла в темном коридоре, тупо уставившись на этот рюкзак. Потом закинула его на плечо и вышла, неплотно притворив за собой дверь.