Любовь Сушко - Сказ о богатыре Добрыне и Змее Горыне. Волшебные хроники

– Правильно, он на этот раз благодушно настроен, да и были у него по отношению к тебе свои интересы.

Добрыня молчал. Он понятия не имел, радоваться ему или нет оттого, что грозный Ний к нему был благосклонен. Он многого не понимал, например того, почему к его бедной персоне такое внимание приковано. Как ни молод и не наивен он был, но знал, что с ним такое вряд ли случилось. И все хорошо бы закончилось, если бы от него слишком многого ожидали. Но что же он – воин великого князя – такого особенного сделать должен был. Даже сам он в те минуты не знал. И надо было отдать должное Добрыне, он скорее тревожился, а не гордился. И ему казалось, что все это суетно, а не важно и необходимо для него. Но понятия он не имел, что тень Олега часто около него витает.

Тайны, тайны. Сплошные тайны. Сколько их было. И стольный град должен был еще увеличить их число. Скорее всего, так оно и будет.

№№№№№№

Огромные киевские врата предстали перед путниками. Воины, с ним следующие, обрадовались тому, что с ними ничего страшного не приключилось. Они могли порадовать свою многострадальную княгиню. Добрыня, словно по знаку, забыл обо всем, что оставил за спиной своей, и всей душой, каждой клеткой устремился вперед. И в какой- то другой жизни осталось и мертвое тело первого врага его – Тугарина, и женщина – наложница, ставшая вороной. Он открестился от того мира, хотел того или нет.

За городской стеной бурлила, кипела жизнь. Город показался богатырю невероятно большим и красивым. И все рассказы, им слышанные, казались лишь бледной тенью того, что он видеть мог. И он ощутил себя Олегом, в первый раз въезжающим в град, в котором он на долгие годы князем станет. Правда, он и представить себе не мог, что Олег, правда, лишенный тела, вместе с ним снова въезжал в этот град. Но Олег оглянулся по сторонам и понял, что город совсем другой. Из Сварга он давним – давно не заглядывал сюда и был поражен тому, как он расстроился, переменился и таким красивым стал. Но что же, может быть, стоило пару веков жить в неведении, чтобы вместе с юным воином сейчас от души полюбовался его красотой. Их взору открылись десятки улиц, базарные и просто площади, истукан Перуну, перед дворцом князя, подальше – кумиры и капища другим богам. Самое большое капище (он не помнил такого, оно было построено после его смерти) возвышалось выше самого дворца княжеского. Во многих местах строительство только начиналось – надо было признать, что славяне и киевляне – именитые мастера – приложили к этому свою руку. Город был великолепен. Это отметил Олег, знавший его очень хорошо. Добрыня пришел в неописуемый восторг. Он знал, что поселится здесь, и что его дворец будет не меньше и не хуже княжеского (может быть самую малость), а главное, он хорошо понимал, почему так долго и так упорно стремился сюда. Он должен был стать защитником и украшением этого города. Но и город достоин такого богатыря, как Добрыня.

Воин опомнился. Он заметил, что долго стоит неподвижно, словно окаменевший, и с открытым ртом смотрит на то, что взору его открылось. Никогда прежде ничего такого с ним не случалось. Безграничное любопытство уступило место самодовольному спокойствию и достоинству. Он не даст себя провести и заинтриговать, даже в таком великолепном городе.

– Олег, – послышалось где-то рядом.

Он так и не понял, удивленно взглянув на кричавшего, кого звал тот. Может, это его перепутали с великим князем? Странное чувство охватило душу Добрыни. Он был уверен, что его преследует какая – то тайна, и будет еще долго сопровождать. Он гордился этим знаком, но сделал вид, что не обратил внимания, и тронул с места коня своего.

Город распахнулся перед Добрыней. И богатырь, очнувшись от первого потрясения, направился прямо к княжескому двору. Хотя робость все еще жила в его душе, но он радовался всему увиденному.

Девицы с разных сторон на него взирали, дивясь красоте и силе его. Он очень быстро понял, что не только проигрывает тем, с кем ему предстояло встретиться, но и сам способен привлечь к себе внимание. И с этим чувством робость растворилась окончательно. Быстро он почувствовал себя достойной частицей удивительного этого мира, и чувство это не покидало его больше.

Город жил своей обыденной жизнью, на первый взгляд она могла показаться шумной и суетной. Но она была по-своему замечательно организованна. И никто из взиравших на богатырей, еще и представить себе не мог, какую роль придется ему сыграть во всей их жизни.

Киевляне давно привыкли к тому, что чуть ли не каждый день в град их приезжают чужестранцы, воины и торговцы из разных земель. И никого бы это не удивило. Когда произошло смятение, среди горожан, Добрыня напрасно полагал, что оно связанно с ним, в тот же миг он услышал за своей спиной имя великого князя и невольно оглянулся. Взоры многих были устремлены туда. Даже те, кто успели привыкнуть к тому, что юный Владимир поселился в княжеских палатах, и они невольно сбегались взглянуть на юного князя, о котором столько слышали невероятных рассказов. И вот уже несколько лет могли созерцать его выезды здесь, в родном граде.

И Добрыне в толпе царедворцев сразу же выделило его. Хотя он и не был самым высоким, ни самым ярким из всадников. Но держался он с таким достоинством, и так ярко сверкала на солнце его багряница, что только этот человек из десятка мог слыть великим князем. Всем это стало ясно.

Взор Владимира невольно упал на всадника, стоявшего, близко к нему. Он почувствовал, что тот впервые тут, потому хотя бы, что, увидев его даже однажды при дворе, уже невозможно было позабыть. Если что-то и смутило Владимира, то только то, что новичок держался поразительно гордо. И во всем его облике чувствовалось достоинство, которое невозможно было приобрести за несколько лет, если ты не рожден был в боярских палатах. Князь не мог не порадоваться, что этот парень пожаловал к нему на службу, ему не хватало родовитых воинов. Многие из них были всегда на стороне его братьев Ярополка и Олега, и не хотели ему служить. Сколько горьких минут пришлось ему пережить из-за упрямства этих людей. Он радовался каждому случаю, когда его горькие разочарования не подтверждались – это было чертовски приятно. Юноша был лишь на год или два младше самого Владимира, и это тоже подкупило князя.

И хорошо, что бес не особенно праздновал его с самого начала, узрей он его рожу теперь – его ждало бы странное разочарование. Видя все его чувства, тот откровенно насмехался над Владимиром. Все, о чем тот мечтал, было не осуществимо. Он предугадал многое, и жизнь заставила его быть проницательным. Но, угадывая события и лица, Владимир не мог заглянуть немного дальше, чем хотелось бы. В те дни, когда он записал в свою дружину Добрыню, он понятия не имел о том, какую роль в его судьбе суждено было играть этому княжескому сыну. Бес потом над ним потешался.