Любовь Сушко - Сказ о богатыре Добрыне и Змее Горыне. Волшебные хроники

Горел костер, звучали рассказы и песни о героических Олеговых походах. Но они не подозревали даже о том, что тот, о котором были сложены все эти песни, ушел задолго до того, как самый старый из них еще на свет появился. А сейчас он был так близко, что имей он тело, они могли бы до него рукой дотянуться. Он снова вернулся из Сварга на землю и решил отправиться вместе с Добрыней, даже если он не сможет особенно помочь в трудную минуту, то свидетелем будет и точно узнает, что с ним случиться может. А то, что самые главные приключения и испытания только начинаются, можно было не сомневаться.

– Ты зря к Владимиру направляешься, – говорил в это время один из воинов, ближе всех к Добрыне оказавшийся. Такой добрый молодец только достойному князю служить должен.

Но сурово на него взглянул Добрыня:

– Да кто ты таков, чтобы великого князя оценивать. Он сын Святослава – и одно это важнее всего прочего.

– Но мать его рабыней простой была, этого тоже забывать не стоит

Добрыня, никогда прежде не гневавшийся, на этот раз рассвирепел ни на шутку

– Запомни и ты, и все остальные, что он сын великого князя Святослава. И значит, он достоин того места, которое имеет.

Все воины, хотя было выпито немало, и языки их развязались, одновременно смолкли, но смех послышался где-то рядом. И показался он им зловещим, да таким, что многие из них протрезвели. Добрыня – единственный из смертных, знал, что бес тоже протестует против его странных слов. Но тогда он и самому Перуну не поверил бы, вздумай тот нападать на князя.

Олег грустил, хотя и не подавал голоса. Он был согласен с безымянным воином в том, что именно ему такой воин и нужен был не меньше, и чем Добрыня князю. Но именно его и постигнет и самое жуткое разочарование.

– Преданность, – это хорошо, конечно, но одно должно быть обязательно – тот к кому ты чувства такие питаешь, должен быть достоин, а иначе все это только труд напрасный. Вот потому ему и было очень грустно

– Почему Владимиру так везет с воинами, – спрашивал он, – словно бы какой – то маг великий отбирает их для него и заставляет верить в то, что должно быть, но чего нет и в помине. Но он умен, он все увидит своими глазами и разберется сам, и не потребуется ему для этого помощи, – подумал князь.

И дальше была мирной дорога. Ни один зверь лютый и человек злой больше не появлялись перед ними. Лишь черная ворона, когда богатырь проснулся, кричала где-то рядом, перепрыгивая с одной ветки на другую. Он сразу же припомнил события прошлого дня и был уверен в том, что это Маринка никак не может оставить его в покое. И хотя Добрыня не сомневался в том, что она получила по заслугам, но ему было искренне жаль ее. Он – то знал, что значит, не моргнув глазом, оказаться в чужой шкуре, знать, что ты пленен и от тебя больше ничего не зависит.

Настроение испортилось. Добрыня понимал, что каждая черная птица, встретившаяся на его пути, снова воскресит в его памяти то, что пришлось пережить ему недавно. А это веселья не прибавило. Тревожило и другое – долго, может быть, всю жизнь будет он держаться в стороне от женщин, и, благодаря этой черной бабе, никогда не будет доверять им, как бы они с ним не поступали, какими бы добрыми не казались. Отрава слишком сильна.

№№№№№

А тем временам в его Рязани разные непонятные вещи рассказывали об его чудесном воскрешении. И то, что они не видели его живым и невредимым после исчезновения, заставляло многих усомнится в том, что это правда. Сама княгиня таинственно молчала, другие путали и сомневались во всем происходящем. Впервые живой и юный воин позволил сочинить о себе бесчисленные легенды и домыслы. И долго еще не смолкнут эти рассказы.

Многие сначала робко, а потом все смелее и смелее начали наведываться в дом Маринки, чтобы убедиться в том, что она исчезла. Сколько они не наблюдали – она там на самом деле не появлялась. Зато родилась еще одна легенда – о ведьме, ставшей вороной и ею пугали детей, не желавших слушаться родителей. Говорили и о том, что серый волк, еще несколько дней проживший в пустом доме, покинул его и тоже исчез где-то бесследно. Никто его больше никогда не видел. Но это было преувеличением, просто опознать Маринкиного волка в лесу было не так – то просто.

Рязанцам оставалось только ждать новостей из стольного Киева, чтобы убедиться в том, что их богатырь жив и невредим. Некоторые утверждали, что они их никогда не дождутся, или это будут сказки, другие были уверенны в том, что Добрыня даст о себе знать и очень скоро. А жизнь шла своим чередом.

№№№№№№№

Перун был благодарен Чернобогу за то, что тот откликнулся и исправил все бесовы ошибки. И хотя они давно соперничали, он был уверен, что на любую его просьбу тот ответит решительным отказом. Так оно и случалось прежде. Но то ли он снизойти до Перуна решил и оказал ему услугу, то ли почуял, насколько опасность сильна, но не вредничал и сделал все, как нужно. И спрашивал себя Перун, что было бы, останься Добрыня туром, и не нашлось бы мага или бога, способного его расколдовать. Но все замечательно завершилось.. Ворона не смогла испортить настроения Перуну и его воину. Правда, когда один из воинов достал свой лук, он запретил ему стрелять.

– Она и без того уже наказана, и никакого вреда вам принести не может. А обо мне не стоит заботиться, – оборвал он строптивца.

Появился для них новый закон – в ворон не стрелять. От собственного благородства настроение богатыря значительно улучшилось. До Киева было рукой подать. Удача ему не изменяла пока. И стоит побеспокоиться о том, чтобы не изменяла никогда. Он был молод, силен, красив и ничто не могло омрачить души его.

– Все замечательно, – всем своим видом показывал воин.

И на самом деле пока все было для него замечательно.

На подходе к граду (за лесом появились его стены) бес присоединился к богатырю и подал глас свой:

– Ну, вот мы и приехали

– Где же ты до сих пор был? – поинтересовался богатырь, – наверное, ты очень удачно укрылся от всех трудностей.

– Ничего я не укрывался, – обиженного говорил тот, – только я никогда не участвовал в том, что мне не по зубам, и заклятия и все такое прочее- это не по моей части. Я только мог поинтересоваться, кто к Чернобогу за Нием носился, как не я, – при этом говорил он.– Кстати, в подземном царстве даже Демоны самые грозные предпочитают не отпускаться.

– Значит, это сам Ний был? – удивленно спросил он об одном из самых жутких богов, – но мне он не показался таким уж ужасным.