Любовь Сушко - Сказ о богатыре Добрыне и Змее Горыне. Волшебные хроники

Громовержец молчал. То ли он не понимал, что же делать дальше, то ли просто не желал говорить. И таким тягостным показалось ему молчание, что он не знал, что дальше делать. Бес выглянул из-за его спины, где прятался все время. Его удивило молчание. Он понимал, что не так уж виноват Олег, как он сам думал. Он тоже ничего не предпринял, и помешать бесчинству не мог. Его обижало то, что про него они все вообще забыли, будто он Кикимора какая- то и никакой роли играть не может. Возможно, в том его спасение и состояло, но мириться с этим он не хотел. Картина, его взору открывшаяся, была удивительна. Черный всадник торжествовал. Перун сидел, как истукан, возведенный в Киеве. На Олега жаль смотреть было. Но он снова спрятался за него, потому что Громовержец пошевелился, показав, что он все еще жив. Гром может разразиться в любую минуту.

– И что ты думаешь о Добрыне? – спросил он у Олега, не боясь всадника, который был рядом.

Князь не сразу понял его вопрос. А может быть, он понятия не имел, как на него ответить.

– Он великолепен, – наконец проговорил Олег, – словно бы возвращаясь к реальности, и видя, что тот помрачнел.

Перун на него глаза под густыми бровями поднял и сказал:

– Я в его годы Добрыне не уступал. Но ему суровое испытание выпало. И от него в этих играх мало зависит.

Князь и Перун смотрели в упор друг на друга. Громовержец хотел понять, насколько он прав и чем вызвана такая лестная характеристика. Но ничего он так больше и не сказал, решив, что его любимый князь все-таки не лишен мужества. И не так просто было признать подобное.

– Ну что же, это все, что я от тебя услышать хотел, посмотрим, что надо сделать, но думаю, что мы исправим то, что рогатому и этой проклятой девке натворить удалось Он проворонил, пусть и расхлебывает, а не прячется за других.

Бес, видя, что речь идет о нем и прятаться становится неприлично, вышел из-за спины Добрыни, и предстал перед ним.

– Оплошал я немного, но так даже интереснее, – пролепетал он.

– Интересно, говоришь, а вот мы посмотрим, как тебе интересно будет, если ведьма нас победит, и Добрыня окажется быком навсегда.

– Ну, этого – то быть не могет, – заявил он

И голос подал Олег:

– Разреши мне еще на земле побывать, не могу я тут оставаться, когда там такое творится.

– Как хочешь, хотя пока там от тебя проку мало, но если ты от бессилия не слишком страдаешь, можешь туда отправляться. Но тела я пока подарить тебе не могу. Герой должен быть один, если Добрыня превзойдет тебя – хорошо, если нет – я не хочу, чтобы кто-то сильнее и мудрее оказаться, потому побудешь пока без тела. А когда совсем худо будет – поглядим.

И жестом приказал он им всем, что прием окончен. И так ничего и не объявил о том, как же они спасать будут воина и что предпринять должен, оставляя тем самым поле для деятельности его неограниченное.

Только до вечера хватило терпения у княгини, а утром она отправила за волхвом, и спросила о последних новостях.

– Разное говорят, – заговорила одна из ее наперсниц.

Но она махнула рукой, чтобы та замечала.

– Меня не интересует то, что говорят, я должна знать все наверняка, ни в какие бабские сплетни я верить не собиралась.

И она отвернулась от собравшихся в гридне женщин, которые безмолвствовали, не в силах взглянуть на нее и открыть рта. Они знали, что произошло ужасное, и понять не могли только, когда все переменится, и в их покоях мир восстановится.

Седой старец предстал перед нею. Он смотрел на нее ласково и думал о том, как сказать ей, да и что может сделать в этом случае бедная княгиня.

– Ты знаешь, о чем я спросить тебя хочу, – говорила она, – что же ты об этом скажешь.

– Нечего мне сказать тебе, ничего хорошего получиться не может, обещала ведьма расправиться с сыном твоим и слово свое она сдержала,

– Говори все, что есть, я должна знать, потребовала она.

– В тура она его обратила по дороге, и помогали ей в том четыре верховных мага. Ничего с этим не поделаешь.

Она побледнела и, кажется, даже вперед подалась, но через минуту снова пришла в себя:

– На всякое заклятие ответ есть, – размышляла она.

– Это конечно, только боюсь, что такого мага не найти больше, – возражал он.

О, сколько сил стоило ему произнести эти слова, тем более что они были чистой правдой, – и ничто, кажется, не могло помочь ей в этой ситуации. Она понимала, что не может сдаваться.

– Старик, ты считаешь, что против этой ведьмы нет ничего. Это же смешно.

– Я не знаю, что тебе на это ответить, – признался он честно.

И княгиня не знала, что ей делать. Но она не могла в это поверить. Он решил уйти незаметно, и не мог больше ни в чем ей помочь. Все девицы из свиты отвернулись и спрятали свои глаза. Они не хотели показывать своей растерянности.

Проклятая ведьма, как хотелось расправиться с нею, но княгиня понимала, что гнев ее напрасен – вся власть в руках ее противницы. Но такое не может продолжаться вечно. Она резко поднялась, понимая, как много всего на нее обрушилось. И все тревожные сны, все знаки сбывались.

№№№№№№

Добрыня очнулся после страшного сна и в первый момент ошалел. Он никак не мог понять, что же с ним такое приключилось и почему стоит он в такой странной, неестественной позе. Где-то рядом с ним разговаривала Маринка. Бросив взгляд на свои ноги, он увидел, что они не человеческие, и все остальное тело тоже. Он смотрел вокруг, странно вертел головой и понимал, что с ним случилось непоправимое. Паника – вот что охватило его душу в первое мгновение. Волк в ее доме – это было не так страшно, как он в огромном этом теле. Она говорила, что он станет прежним, как только согласится на ней жениться. Но во всем ее облике было что-то вызывающее и насмешливое. И он понимал, что никогда больше не будет ничего прежнего. И был так шокирован всем происходящим, что когда она позвала его, он просто вышел за нею следом, не представляя, что он будет делать дальше. Но как быть с его мечтами и устремлениями. Сколько было всего обещано. И вдруг по прихоти глупой бабы, по капризу ее, все в один миг рухнуло, и ничего не останется прежним. Это было жестоко, несправедливо. Но он даже претензий своих не мог бы высказать, ведь и дара речи он был лишен – бессловесное животное и только.

Слезы обливали его душу. И ничто не могло его обрадовать. Ему казалось, что не только говорить, но и думать он больше не мог. А мысли его кружились в одном направлении. Сдвинуться с мертвой точки было невозможно.

– Лучше бы она убила меня, – подумал он в сведущее мгновение.

Это было что-то новое, горестное и печальное.

Они появились в ее дворе. И она оставила его около плетня, а сама шагнула в дом. Кто- то из проходящих мимо, остановился и с интересном на него взглянул. ОН отвернулся, не в силах скрыть ужаса от случайной встречи. Все поплыло перед глазами.