Любовь Сушко - Сказ о богатыре Добрыне и Змее Горыне. Волшебные хроники

Он немного помолчал и помедлил, когда за городскую стену выехал. И вдруг увидел тот самый ракитный куст, под которым они позапрошлой ночью с Маринкой венчались. И все, что он хотел позабыть, в памяти его в одно мгновение воскресло. И понял он, что каленым железом не вытравить из души его все, что было. И казалось ему, что стоит она перед ним, в своем наряде диковинном, простоволосая, умоляюще на него молча взирает. Даже зажмурился Добрыня от видения такого. И так оно ясно было, будто все наяву происходило.

– Еще один день, а потом и в путь можно отправляться, – приказал он сам себе.– Ведь от одного дня ничего перемениться не может.

Он готов был повернуть назад, и повернул бы, но бес за его спиной расхохотался.

– А потом тебе еще один день захочется, и еще с нею побыть. Нет, ты не можешь слабость проявить.

– Я не могу проявлять слабость, – вслед за ним повторил Добрыня.

И помедлив секунду около Ракитова куста, помчался дальше, уже забыв обо всем.

№№№№№№

Маринка в тот же миг проснулась разбитая. Она вспомнила о том, что произошло прошлой ночью, и почему она выпила все это дурманное зелье.

– Он вернется, вернется, – говорила она с надеждой.

– Можешь спать дальше, только он уже от Ракитова куста отъехал, – отвечала ей Кикимора, прибежавшая вдруг к ней, чтобы сообщить последние новости и дивившаяся тому, что ее все это время не было на пути у Добрыни.

– Что ты несешь, старая карга? – огрызнулась Маринка, решив, что та, просто перечит ей из вредности, издевается.

– Я может, и несу, только пару часов поспишь еще, и его не догнать, потом меня не попрекай, поздно будет.

Маринка окончательно пробудилась, понимая, что старуха говорит правду. Хотя то, что он уехал, даже не заглянув к ней, было неправдоподобно. Но много ли она знала об этом мальчишке. Да и расстались они вчера не лучшим образом.

– Проклятие, – простонала Маринка, – черт меня дернул эту гадость пить. Без заклятия и с ложа мне не подняться, не то, что на коне скакать.

– Можешь спать дальше, если это тебя не касается. Мне плевать на твои дела, – усмехнулась Кикимора, исчезая.

И она, разминаясь и шепча заклятия, снова осталась одна.

Волк куда- то сбежал. Она могла бы и на нем отправиться в путь, в погоню за Добрыней – этим никого не удивишь. Но его не было поблизости, а искать негде было.

Но забыл обо всем Добрыня только на одну минуту. Потом он вспомнил ту ночь, когда они так близки были, когда он, смущенный готов был признать, что она над ним победу одержала. Но Марина не дала ему говорить и потащила в темную ночь. Ему вовсе не хотелось спрашивать ее ни о чем. Хотя он предчувствовал, что совершиться должно что—то необычное. Тогда вот и пришла она к этому самому кусту на перекрестке, около которого уже все окрестные ведьмы собрались. И потихоньку они между собой переговаривались.

Ему как-то странно тревожно стало. И душа противилась тому, что он во тьме кромешной среди этих чертовок- баб оказался. Смешно было в том признаться, что ему назад, к огню хочется. А они все вместе с Маринкой плясали и призывали ветры буйные и демонов со всех сторон.

И эти чудовища противные, перед которыми его бес красавчиком и милашкой бы показался, тесным кольцом окружили его, взирая на того, кто был так люб сердцу Маринки. И каждый старался про него свое мнение и какую-нибудь пакость высказать. Они были уверены в том, что ни одна порядочная ведьма не должна с простым смертным связываться, каким бы он красавчиком и силачом не казался. Ведь на них Змеев да Демонов хватит.

И таким холодом могильным его в тот миг обдало, что казалось, еще немного, и совсем околеет он. И свалится замертво. Наверное, разглядев или учуяв, что с ним неладное творится, Маринка разорвала их круг и пошла к нему на помощь. И поспела она как раз вовремя, еще немного, и его заморозили бы до смерти. Хохоча, почти на себе дотащила она его до костра, который тут же на перекрестке развели. Но в первый миг ему показалось, что огонь морозным холодом дышит. Но как только руки и ноги стали отходить понемногу, он понял, что силы к нему возвращаются, и жизнь не оставила его.

– И все вместе они не сладили с тобой, – значит, ничего не осталось, как только обвенчать нас, – посмеялась тогда Маринка.

И он помнил о том, что их и на самом деле венчали, и исполнялись какие- то чудовищные пляски. Все это казалось уму непостижимым. Но страх куда- то улетучился, и испытал Добрыня только гордость за то, что он с честью прошел такое грозное испытание. Это вовсе не с Тугарином расправиться. Тот, кто разом в объятиях четырех демонов побывал, подтвердит его слова, конечно, если живым возвратился.

№№№№№

Все было позади, и оставалось немного жутковато и лестно вспоминать о пережитом. Он думал об этом, когда покидал родной город, да так быстро, словно Демоны за ним гнались, и ветер зловеще завывал за его спиной в эти мгновения.

Но и, не ощутив еще опасности, Добрыня поступал так, как нужно. Только не знал он, что от демонов и ведьм не убежать смертному, никуда не скрыться, как бы быстр не был конь его.

Добрыня скакал впереди, навстречу новому, но старое неотступно следовало за ним.

– Скажи, считаешь ли ты меня своей женой? – услышал он голос Маринки, прозвучавший в ту ночь.

И счастливый, одурманенный происходящим, прошептал богатырь:

– Да. Конечно, я считаю тебя женой перед богом.

И такую радость в тот миг доставили эти слова. И он даже уверен был, что не лжет, не кривит душой, всецело отдавшись порыву. Он свято верил в то, что так оно и есть, что она жена его, и не нужно никуда уезжать. Но вместе с рассветом исчезло и затмение в душе его. Он прекрасно понимал, что обманул себя, и конечно ее. И то, что он обещал несколько часов назад исполнить невозможно.

Он хотел прогнать воспоминания. И остановился на мгновение, оттого ли, что конь устал, или потому что сам он уже едва переводил дыхание от изнурительного бега за призракам.

И в тот миг, когда он остановился, прямо над его головой раздался пронзительный раскат грома, и сверкнула молния. Средь бела дня стало так темно, будто уже наступила ночь. Добрыня оглянулся вокруг, ища куда спрятаться. Но ливень в тот же миг промочил его до нитки. И он расхохотался, понимая, что прятаться уже не имеет никакого смысла, он все равно промок. От холода или страха конь его заржал, но, может быть, он чувствовал какую- то иную опасность. И все-таки, несмотря на грозу, ему было несказанно весело, будто и он сам принимал участие в этой поразительной игре. Добрыня вдруг почувствовал, как велика его власть над природой, как хорошо бы посылать громы и молнии на беззащитных и перепуганных людей и знать, что они не могут не подчиняться твоей власти, и ощущать, что нет никого в целом свете сильнее и могущественнее, чем ты. Еще минуту назад ему казалось, что нет ничего прекраснее ее страсти, но он понял, что владеть женщиной и подчинять ее себе не столь великая задача, есть вещи поважнее. Кто-то может повелевать целыми землями и небесами. И в своих высоких мечтаниях он никак не мог остановиться, сколько не надеялся.