Любовь Сушко - Сказ о богатыре Добрыне и Змее Горыне. Волшебные хроники

– Кажется, я влип основательно, – бросил он нечистым и русалкам, которые не могли упустить такого зрелища.

Змей, видя, что дело нешуточное, начал яростно сопротивляться тине, его засасывающей. При этом стала сотрясаться вода. И в первый момент можно было опасаться того, что богатырь пойдет ко дну. Но все происходило как раз наоборот. Поток выбросил его наружу. Он просто успел вовремя оттолкнуться от дна, и, словно резвый новый мячик, оказался на берегу. Медленно высвобождался и Змей, но времени оставалось еще больше, чем достаточно для того, чтобы он добрался до своего меча и прикрылся плащом. Остальное одевать на мокрое тело было некогда. Но для Добрыни положение изменилось в лучшую сторону. Удача к нему возвращалась. И провидение давало еще один шанс не погибнуть по – глупому, а попробовать что- то сделать и за себя постоять. Если бы у него оставалось время, он и поблагодарил бы за это небеса. Но Змей выбрался на берег, и время на раздумья и благодарности у него совсем не оставалось.

И Леший, и Водяной заметно повеселели. Последний вообще мог везде кричать о спасении воина и о мести Змею, посмевшему его оскорбить. Но в те минуты бес был все так же озадачен, чудесное спасение его вовсе не радовало. Кажется, он, и сам не знал, почему случилось такое.

Настоящая туча тем времен закрыла солнце. И на лесной полянке воцарился мрак, словно бы Перун сердился на него или Змея за происходящее. Настоящее беса от этого стало еще мрачнее.

Бес мрачнел, удача от них могла и отвернуться, а второго промаха он не сможет простить себе сам, а уж об Олеге и Перуне и говорить нечего. Этот змей и на самом деле был не так прост, как все остальные. Но Добрыня должен с ним разделаться. Только вряд ли нынче это случится. И почему так по – щенячьи радуются эти недотепы?

Змей только застрял, но он был силен по-прежнему и очень опасен. Он лопухнулся, залезая воду, и не повторит больше такой ошибки, конечно, если вообще останется жив.

– Шевелись, если хочешь остаться, жив, идиот, – завопил княжеский Банник. Он тоже был на берегу, хотя прежде почти никогда не покидал своей бани. И ему все было страшно интересно. Змей понял, что на его стороне есть хоть кто-то, злость Банника придала ему невероятные силы. Он старался изо всех сил, давно забыв, как забавлялся, глядя на богатыря.

Хорошо смеется тот, кто смеется последним. О том или о чем-то подобном подумал сейчас Змей. Ему больше ничего не оставалось.. Об этом или о чем-то подумал сейчас Змей. Его огонь почему-то не причинял вреда богатырю. Он умел с невероятной ловкостью от него уворачиваться, а схватить его будет еще труднее. Вот ему, со всей его массой, от меча, который был у него в руках увернуться, так просто не удастся. Его настроение со временем становились все мрачнее.

– Похоже, что я влип, – с грустью понял Змей.

№№№№№

В то время, когда все нечистые разделились в своих пристрастиях и ждали на берегу, где готова была начаться схватка, появилась Вила. Сначала всем показалось, что прилетела еще одна птица или небольшой Змей – змееныш спешит навстречу первому. Но потом они разглядели ее, и поняли, что это не так. Насторожились все. Она отвлекла Змея, почти налетев на него. И он, как огромен не был, от неожиданности покачнулся и ухватился лапами за землю. И это все расставило по своим местам. Добрыня с мечом своим бросился на него, причиняя невероятную боль, навалился на голову и придавил его длинную шею к земле. Бес расхохотался, а Змей ошалел от такой наглости и совсем перестал соображать.

– Я прилетела, чтобы сказать тебе, что Земля не спасет тебя, и ничто не спасет, – торжественно произнесла Вила.

Она узнала от вороны о богатыре и о том, что ему грозит опасность.

– А ты сама не можешь ему на помощь прийти? – спросила она ворону, когда та ей обо всем рассказала.

– Я слишком легка для этого Дракона, как пушинка, а потом я все еще на богатыря сердита, хотя он ни в чем особенно не виноват. И мне не хочется, – вдруг зло оборвала свою речь она, и прибавила, – чтобы он погиб так быстро. А мне потом еще придется триста лет жить. Нет, мы еще какое – то время должны побыть вместе.

Вила так и не могла понять, защитить ли она его хочет или наказать. Этого, наверное, она и сама не знала, но было ясно, что Добрыня должен остаться жив, а уж победит он или нет, это его дела. Такой вывод сделала волшебница. Для нее это было еще одно приключение, о котором она не подозревала минуту назад, но могла в нем поучаствовать. На лету она смотрела, как воин расправляется со Змеем, с ее помощью, конечно, и могла бы и гордиться этим. В те минуты, когда воину больше ничего не грозило, ей по-женски стало жаль Змея – как и всякого, слабого, каких бы огромных размеров он не был.

Змей почувствовал, что это конец и припомнил все глупости, которые он за последнее время совершал. Их было больше, чем достаточно для одного раза. Из шеи его сочилась кровь, голова была плотно прижата к земле. Силы Добрыни для этого хватило. Но финала он ожидал почти спокойно, хотя голова никак не отделялась от шеи. Воин медлил. Но почему? Он слышал вопли Банника о том, что должен сбросить с себя вояку, но ничего не мог поделать с этим.

– Да ты же его одной лапой задавишь, чудовище, и как только ты дожил до этих времен и уцелел, – возмущался тот, не особенно подбирая слова.

Но вопли были напрасны, потому что богатырь держал его железной хваткой. Но этот вопль не давал Добрыне довершить дела своего. Он понял, что не сможет лишить головы Змей просто так, когда тот не опасен и ничем ему не угрожает.

– Добей его, – кричал Леший, – своим огнем он все мои леса спалить может, и глазом не моргнет. Прикинулся идиотом беззащитным. Но ты не видел, что он тут творил.

– Добей, – вторил ему Водяной, – он меня с грязью смешал вчера и не думал ни о какой пощаде.

Но когда их было слишком много против одного Змея, богатырь тем более понимал, что рука его не поднимается вовсе, и все останется, как есть. Они выходили из себя, сами готовые броситься на Змея и придушить его (это не трудно было сделать). Но разве недостаточно для этого богатыря и меча его? Они роптали, а он все еще ничего не делал. Змей почувствовал, что, возможно, ему сохранят жизнь, потому что убить уже пять раз можно было.

– Ну что же ты вечно так стоять будешь, – взвыл Змей, шея его страшно затекла.

Он все больше убеждался в том, что хотя и позора ему не обобраться. Но жизнь его будет спасена. И голова единственная на месте останется.

– Замолчи, ты мне еще диктовать собирался, что же делать? – это не тебе решать.

– Так уж решай поскорей, – потребовал он, умоляя, – не можем мы так оставаться.

Добрыня усмехнулся и отступил от него.